«Женщины прекрасно живут с одной грудью», — говорит д-р Жаффе. Тоже мне, высказался! В его теле нет бомбы замедленного действия. Ему не надо искать среди осколков жизни какой-нибудь стимул.

Каждое утро после душа я прикрепляю к осиротевшему телу гелевый протез, скрытый под лифчиком, и это обманывает всех. Как-то раз, это было во вторник, у кассы супермаркета «Чемпион» я наклонилась, протез выскользнул из корсажа и шлепнулся на пол. Розовая грудь соском кверху торчала на черном линолеуме. Филиппу Роту и Вуди Аллену понравилось бы, как я села в лужу. Тишина повисла над толпой любопытных, окруживших протез.

— Это чье? — спросила продавщица.

— Мое, — ответила я и подняла муляж.

Я расстегнула корсаж и с достоинством водворила беглянку на место. Наградив зевак широкой улыбкой, я удалилась. Рак становился моим самым близким врагом.

20 декабря (ночь)

Теобальд страдает из-за моей болезни. Вера, его первая жена, поддерживает его в этот сложный период. Узнав о моем диагнозе, она не раз повторяла: «Обращайся с ней как можно мягче». Я подслушала их разговор, подняв трубку в спальне. Какие же мужчины беспомощные! Им нужен руководитель, и этот руководитель всегда женщина. Вот почему мужчины так ненавидят начальниц. Дома уже командует благоверная. Теобальд повторял мне все, что говорила Вера. Про себя я думала, что ей бы лучше заняться их с Теобальдом дочерьми, но Крестный, сам того не замечая, все ей выболтал, и только потому, что нервничал. Теперь он снова живет с ней, и все это осталось позади.

21 декабря

После увольнения из Франс-Иммо я живу на улице Томб-Иссуар; со мной мои кошки. Раз в неделю, по пятницам (в день Венеры), я гадаю себе, как это делала Мод. Арканы Таро и общество кошек — вот мои единственные развлечения.

Квартира темновата, но для меня идеальна. Никакой консьержки, которая издали замечает курьера с биржи труда или кладет на коврик соседа результаты анализов крови из Поль-Брусс. Я уже не так скучаю по работе и совсем не скучаю по любви. Желание появляется тогда, когда удовлетворены все остальные потребности. И все-таки я не выхожу из состояния фрустрации. Я в постоянной борьбе, будто веду безжалостную войну, рою окопы, запускаю ракеты. Победитель только один — рак или я.

Что такое женщина без любви, без друзей, без работы и без одной груди? Я часто задаю себе этот вопрос, особенно по ночам. Я бы даже сказала, что этот вопрос будит меня каждую ночь.

К счастью, кошки спят вместе со мной. Я зажигаю свет, они мурлыкают, и рядом с мурлыкающей кошкой страх отступает. Когда Черная и Полосатый чувствуют, что мне страшно, они трутся о мою щеку. Их ласка успокаивает: с кошками мой дом не кажется таким пустым.

В какой момент мои отношения с Крестным разрушились? В ту минуту, когда он начал меня жалеть. Жалость — самое худшее в человеческих отношениях. В супружеской паре она убивает тайну — тайну, которая должна оставаться и после двадцати лет совместной жизни. Я быстро поняла: теперь даже Теобальд все мои действия заносит в ящичек с надписью «Осторожно, неполноценная!» Так что в его представлениях я, бесспорно, ущербная, и малейший мой каприз укреплял его в этой мысли.

Для домашних больной раком — не подарок. Он все время ноет. Он внушает близким чувство вины, а это раздражает. Его все не устраивает, а ведь это разрушает самые лучшие намерения.

Крестный собрал чемоданы.

Мой горизонт ограничивается супермаркетом «Чемпион» или полками у «Бакалейщика Эда». Мои планы состоят в том, чтобы успеть сделать кое-какие покупки между визитами к д-ру Жаффе и мануальному терапевту Тони. Несмотря на лечение, левое плечо все еще распухшее. Огромное, как у мясника! Вот во что превращается рука прооперированной женщины без сети лимфатических узлов, так предусмотрительно удаленных онкологом.

Никто не знает, где могут гнездиться метастазы.