Перевал - Николас Эванс (2006)

В июле к ним приехал Джош. Конечно, Ева волновалась. Она знала слишком много страшилок о мачехах-мерзавках и понимала, что, пожалуй, худшим из сценариев было бы стараться понравиться парню изо всех сил. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что Ева по своему характеру не была склонна к такого рода играм. Она напрасно беспокоилась. Джош приехал всего на три дня, но с самого начала повел себя легко и непринужденно. Ее тронула его открытость. Бен был так счастлив, что без устали говорил об этом еще много дней спустя после отъезда сына. Ева встретилась с Джошем в первый раз после того судьбоносного для них всех пребывания на «Перевале». Она едва узнала мальчика. Он вытянулся и перестал быть неуклюжим и неловким. Если бы не прическа, которая выглядела так, словно ее делали в темноте какие-то мстительные люди, она бы сказала, что он стал гораздо интереснее, чем был тогда.

Пабло не оставлял его ни на минуту. Каждое утро в семь утра он будил бедного парня и тащил играть в футбол или охотиться на жуков и ящериц, которых в изобилии можно было найти в зарослях возле дома Евы. Субботнее утро они провели на местном рынке, где позавтракали в небольшом кафе, а затем Бен повез их всех посмотреть дом, который за три месяца строительства уже приобрел многообещающий вид. Джош был искренне поражен. Он не уставал повторять, как удивительно то, что сделал отец. Бен скромно молчал, но было очевидно, что похвала сына наполняет его счастьем и возносит на небеса.

В последний вечер пребывания Джоша они устроили барбекю и допоздна засиделись на террасе, освещенной мраморной луной, почти полной. Пабло уже давно спал, и Бен под предлогом, что он хочет помыть посуду, ушел в дом, нарочно оставив Еву и Джоша наедине. Освещенные лунным сиянием, они несколько минут сидели молча, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к стрекотанию насекомых в саду. Легкий ветер охлаждал раскаленный за день воздух.

— Пабло классный ребенок, — произнес Джош.

— О да. Тебя он тоже считает очень классным парнем.

Они улыбнулись друг другу. Ева видела, что Джош хочет сказать что-то еще, но, очевидно, не знает, как начать.

— Вы, ты и отец, чувствуете себя хорошо. Вы счастливы здесь.

— Да, это верно.

— Я за вас рад.

— Спасибо, Джош. Для меня много значат твои слова.

— Знаешь, как многие рассуждают о счастье или несчастье? Так, будто это или случится, или нет.

— Ага.

— Так вот, я думаю, что все не так сложно. Мы сами можем для себя решить, какой выбор сделать. Быть счастливым или нет. Понимаешь?

— Я тебя прекрасно поняла, Джош.

Айрис наблюдала за парнем, который подстригал траву на лужайке у дома Сары, вот уже пять минут. Она выглядывала из открытой двери, ведущей на веранду, но стала так, чтобы ее немного скрывала тень. Наверное, она заняла эту позицию, чтобы объект ее пристального и откровенного внимания не заметил, что за ним следят.

— Ты только посмотри, какие у него мускулы! — воскликнула она.

— Айрис, не забывай, что по возрасту ты вполне могла бы быть ему бабушкой.

— Не смеши меня.

— Но ему же всего семнадцать лет, ради всего святого!

— Нет, правда? Ты шутишь?

— Нет, не шучу.

— Что происходит с человечеством? Семнадцатилетние юнцы выглядят как сформировавшиеся мужчины.

Парень был хорош — загорелый, светловолосый, крепкий. Он обнажился до пояса и очень профессионально работал, оставляя островки более высокой травы возле берез, как и просила Сара.

— Хочешь чаю со льдом? — спросила Сара подругу.

Айрис ее не услышала.

— Миссис Робинсон, эй-эй! Хотите чаю?

— Да, хочу.