Дикие сердцем - Виктория Клейтон (2008)

Мы долго не могли решить, где леди Фриск станет позировать. В коттедже не хватало света, а особняк леди Фриск лежал в стороне от автобусного маршрута, слишком далеко, чтобы можно было добраться пешком. Прим великодушно предложила свой дом, но леди Фриск не согласилась. Она объяснила это тем, что боится собак, так как однажды ее покусал спаниель. Прим не могла скрыть радости. Я прекрасно понимала ее чувства. Остальные члены Совета больницы отказывались под самыми разнообразными предлогами: к одному приезжали гости; у второго дома в разгаре ремонт; у третьего на попечении родственники-инвалиды, которые требуют абсолютной тишины. Наконец, леди Фриск сама предложила Гилдерой Холл. Она была уверена, что Амброуз не будет возражать.

— Мы ведь не займем много места, — резонно заметила она. — Кроме того, живопись — это не слишком шумное занятие.

Я не была удостоена услышать мнение самого Амброуза. Тем не менее, комната была предоставлена в наше распоряжение. Леди Фриск заявила, что будет свободна последующие три недели с десяти до двух часов дня кроме суббот и воскресений. Она полагала, что этого времени достаточно даже для самого медлительного художника.

Меня немного беспокоила перспектива находиться во владениях Гая, учитывая, что мы с ним больше не разговаривали. Но я надеялась, что особняк достаточно велик, чтобы мы с Гаем не пересекались. Я покорно уступила требованию леди Фриск входить в особняк и выходить из него только через заднюю дверь, чтобы не нарушать покой владельцев. Меня неприятно поразило то, что сама она прошла через парадный вход. Ее водитель припарковал роскошный «роллс-ройс» прямо напротив крыльца. Особняк стоял на вершине холма. Даже постоянные обитатели были обязаны парковать автомобили ниже, на специально устроенной стоянке. На стоянке перед домом для всех не хватало места.

В комнату, которую нам отвели, сквозь огромные окна проникали потоки света. Но, очевидно, здесь давно никто не жил: когда-то красивая мебель теперь была изрядно ободранной и покрытой слоем пыли.

— Замечательно! — леди Фриск смахнула рукой шмеля, который бился о стекло над ее головой в отчаянной попытке выбраться наружу. — Должна сказать, что обстановка достаточно убогая. Можно подумать, что хозяева больше всего опасаются, как бы брызги краски не испачкали мебель. Ты должна работать очень аккуратно, Фредерика. Надеюсь, мне не придется сидеть на этом, — леди Фриск пнула палкой диванное покрытие. Столб пыли заставил ее закашляться. — Не очень хорошо для моей груди. Я должна поговорить с горничной. — Леди Фриск с сомнением посмотрела на звонок. Затем, решившись, дернула за шнурок. Тот оторвался. — Все совершенно прогнило. Амброуз не в состоянии уследить за всем в доме. Мужчины беспомощны без женщины. Утром Амброуз не вышел поздороваться. Очевидно, приступ подагры не позволил ему подняться с постели. Он жаловался на сильные боли вчера, когда разговаривал со мной по телефону. Я предложила ему немного телячьего студня. Нет лучшего средства от подагры. Мой повар часто готовил студень для сэра Освальда. Сэр Освальд любил повторять, что ничто так не облегчает его страдания. Больному подагрой необходимы студень и полная изоляция. Я пообещала Амброузу, что постараюсь по возможности не тревожить его. Мне понадобится лишь легкий ленч — ничего жирного и, конечно, ни сыра, ни яиц. Я могу обойтись кусочком сухого печенья и чашкой кофе в одиннадцать. В отличие от некоторых, я не привыкла потакать вредным привычкам, не привыкла баловать себя, — говоря это, леди Фриск сурово посмотрела на меня.