Секреты - Лесли Пирс (2006)

Она была уставшей и пьяной, и хотя кровать была очень удобной, она не могла заснуть. Было слишком тихо, слышался только мягкий шелест занавесок, легко колебавшихся от ветерка, который шел через открытое окно, и все это живо напоминало ей о летних ночах, когда она была ребенком. Она вспомнила, как отец всегда на цыпочках заходил к ней в спальню, прежде чем они с матерью ложились в постель. Он плотнее укрывал ее одеялом, целовал в лоб и закрывал окно, если был ветер или дождь.

Роуз догадалась, что отец умер, когда в клинику принесли документы об опекунстве, поскольку в них значилась одна Хонор. Она тогда совсем никак не прореагировала, потому что вспоминала его только таким, каким видела в последний раз: патетичным инвалидом, который был совершенно беспомощен. Она просто была рада, что он перестал страдать.

Но сейчас, возможно, из-за воспоминаний, которые вызвало это место, и из-за сердитых слов, которые услышала от матери, она вдруг почувствовала угрызения совести. Она вспомнила, каким он был, когда они с матерью провожали его на вокзале во Францию. Он высунулся из окна вагона, улыбаясь им и посылая воздушные поцелуи. Он никогда не держал дистанцию, не был строгим, как отцы других девочек. Он всегда был таким приветливым, энергичным и любящим. Интеллигентным, добрым человеком, который хотел жить полной жизнью. «Мои две любимые девочки», — говаривал он, обнимая их. Было грустно, что он провел последние годы жизни, не зная, где она находится.

— Ну, чем будем сегодня заниматься? — сказал Джонни за завтраком на следующее утро.

Хозяйка накрыла столик в баре, через открытые окна лил солнечный свет. Джонни выглядел довольным собой — если бы у него был хвост, он бы вилял им. С утра, разумеется, было больше секса, и Роуз была слишком сонной, чтобы придумать отговорку. И все же, к ее собственному удивлению, она получила удовольствие, он отвлек ее от мыслей о прошлом, и перспектива провести с ним все выходные казалась более привлекательной, чем она ожидала.

— Не думаю, что можно что-то выиграть, вернувшись еще раз к матери, — сказала она, подбирая тостом с тарелки остатки желтка. — Я лучше попробую написать ей. Давай поедем в Гастингс, сегодня такой чудесный день, и мы должны им вовсю воспользоваться.

— Какая у меня хорошая девочка, — сказал Джонни с широкой улыбкой. — Я покажу тебе в тире, какой я ас.

— Я думаю, мне бы сначала хотелось чуть прогуляться, — задумчиво проговорила Роуз. — Знаешь, просто снова посмотреть на это место, увидеть, что изменилось.

— Ну, иди тогда сама, — сказал он. — Я останусь здесь, заплачу по счету и посижу на солнышке, подожду тебя. Или, может, ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, я лучше одна, — сказала она. Ей очень нравилось в Джонни, что он всегда чувствовал, когда она хочет побыть одна. Он не настоял, что пойдет вместе с ней к ее матери, как сделали бы другие. Роуз часто думала, что если бы все мужчины понимали эту ее потребность, возможно, ее романы длились бы дольше.

Она словно перенеслась в прошлое, пройдясь по главной улице, Розы вокруг дверей коттеджей, коты, нежившиеся на солнышке на подоконниках, сочный красный цвет старой черепицы и распахнутые двери, подпертые чем-нибудь, чтобы проветрить дом, — все точно так же, как много лет назад, когда она была ребенком, Рай всегда казался оживленным местом, где полно людей, где сутолока и шум. Винчелси был его спальней, и даже сейчас, в субботнее утро, она встретила лишь несколько человек: пару женщин с корзинками, направлявшихся в магазин, и старика с палкой, дышавшего свежим воздухом. Она услышала радиоприемник из одного открытого окна и крики детей, игравших в саду, но тишина была такой, что было слышно даже пение птиц и жужжание насекомых.