Секреты - Лесли Пирс (2006)

Потом он вдруг перестал приходить, и хотя Хонор говорила себе, что это хорошо, потому что это означало, что он смирился с ситуацией, а еще это означало, что ей было больше не с кем поделиться своим горем и волнениями. Она стала ко всему равнодушна. Она почти не ела, не убирала, не ухаживала за садом. Иногда она только кормила кур и кроликов и забиралась обратно в постель. Слабый голос внутри нее шептал, что она ступила на скользкую дорожку к слабоумию, но какое ей было дело, если никому больше не было дела до нее?

А потом однажды днем, ближе к вечеру, когда лил дождь, она услышала царапанье в дверь, и ее одолело любопытство. Она открыла дверь и увидела на пороге собаку — жалкое, паршивого вида существо, смотревшее на нее умоляющими глазами.

Может быть, она немного сошла с ума, потому что решила, что собака пришла к ней по какой-то особенной причине. Она предложила ей остатки жаркого из кролика, и когда оказалось, что собака не смогла его есть, покормила ее из рук, кусочек за кусочком, потом устроила ей постель в сарае, потому что она слишком кишела блохами, чтобы пустить ее в дом.

Собака была все еще там на следующее утро и попыталась вилять обрубком хвоста, увидев свою спасительницу. Она съела еще немного кролика, потом упала на землю, будто изнемогая от усталости, и у Хонор сжалось сердце от сострадания.

Она назвала пса Великаном, и ей потребовалось много времени, чтобы привести его в порядок. Иногда, когда она приносила ему еду, он просто смотрел на нее своими большими, печальными глазами, словно удивляясь, зачем она беспокоится, потому что хотел умереть. Но каждый день она приносила ему немного больше еды, избавляла от глистов и вшей, купала и расчесывала.

И когда она перевела Великана в дом, он начал в конце концов есть с энтузиазмом. И Хонор подумала, что они вылечили друг друга: она кормила его, а он обожал ее. Они нужны были друг другу.

Если бы она знала, что собака может быть такой хорошей компанией, она завела бы кого-нибудь еще много лет назад. Просыпаясь утром от прикосновения холодного носа к ее лицу, она улыбалась. Было приятно, когда он прыгал рядом с ней, пока она собирала хворост. А по вечерам, когда она слушала приемник, он лежал, положив голову ей на ноги, и вздыхал от удовольствия. Может быть, если бы Великан не подбодрил ее настолько, она никогда не нашла бы сил поехать в Гастингс выяснять, не знает ли старшая сестра в больнице, куда уехала Адель.

Несмотря на прекрасный день, на болотах не было никого. Хонор догадалась, что почти все в Англии сидели у приемников и весь остаток дня они будут обсуждать это с соседями, друзьями и семьей. Она плелась по галечному берегу к морю, играя с Великаном, бросая ему палки и думая про Адель.

Сейчас, когда объявили войну, она будет в самом сердце воздушных рейдов, потому что Хонор догадалась, что немцы будут бомбить лондонские доки. Она представляла свою внучку в опасности, и у нее было то же дурное предчувствие, как и тогда, когда Фрэнк ушел воевать. Она помнила, как стояла на пляже, смотрела на Францию и пыталась внушить, чтобы война закончилась, чтобы он мог вернуться домой. Сейчас она даже не могла дойти до моря из-за мотков колючей проволоки, которой намеревались остановить вторжение.

Майклу придется быть в самой гуще. Хонор часто думала, как у него дела и пережил ли он разрыв с Адель. Почему-то она в этом сомневалась. Возможно, его тянуло пьянствовать с другими молодыми летчиками, но он был чувствительным, искренним человеком, и его страдания после исчезновения Адель наверняка оставили глубокие шрамы в его душе.

— Но почему она вдруг решила, что я ей не гожусь? — часто плакал он, разговаривая с Хонор. — Это нелогично.