Секреты - Лесли Пирс (2006)

— Если бы Великан меня укусил, когда я попыталась бы осмотреть его рану, ты бы хотела, чтобы я его бросила? — таким же резким тоном возразила Хонор.

Адель перевела глаза на собаку, лежавшую у бабушкиных ног, положив ей морду на колени, и смотревшую на нее обожающим взглядом.

— Это совсем другое, — сказала она. — Собака не в состоянии объяснить, что у нее что-то болит.

— Может быть, Роуз тоже была не в состоянии, — сказала Хонор, пожав плечами. — У нас троих есть кое-что общее — мы не умеем словами выражать наши подлинные чувства. Мы все проявляем любовь и заботу через поступки.

— Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что она никогда не показывала мне ничего, кроме своей обиды на меня, — с жаром сказала Адель. В ту же секунду ее охватило непреодолимое желание рассказать бабушке все, включая то, как Роуз выпросила у Майлса денег, зная, что Хонор никогда не простит этого. Но она сдержалась. В тот день на болотах она сказала Роуз, что ее новой задачей будет сделать так, чтобы Хонор чувствовала себя счастливой и спокойной, и Роуз старалась, поэтому никак нельзя было свести ее старания на нет.

— Она ухаживала за мной, когда мне это было нужно, и этим пыталась показать нам обеим, что сожалеет о прошлом, — со вздохом сказала Хонор. — Ты же видела, как она заботилась и о тебе тоже с тех пор, как ты вернулась домой.

— Да, но я не могу не думать, что у нее есть какие-то задние мысли.

— Ты не думала, что она просто хочет, чтобы мы обе ее любили?

— Чтобы я ее любила? — возмутилась Адель. — После дождичка в четверг.

Вспомнив свои полные горечи слова, которые сказала вчера, Адель почувствовала некоторые угрызения совести. Может быть, она немного боялась, что Роуз потеснит ее место в бабушкином сердце? Или ей просто нужна была Роуз, чтобы срывать на ней обиды за все то, что ей не нравилось в ее жизни?

Двухнедельный отпуск Адель подходил к концу, но она не хотела возвращаться в Лондон. Она слышала, что вот уже две ночи не было ночных налетов, и некоторые говорили, что война окончена. Но даже если это было глупым оптимизмом, она знала, что ее неохота возвращаться объяснялась не мыслью о толпах раненых, о суматохе и грязи, которыми всегда сопровождались бомбежки, а скорее чувством, что она оставляет здесь что-то недоделанным, хотя сама не знает что.

За два дня до отъезда она пошла в Винчелси купить свечей и спичек. Холодный ветер утих, светило солнце, и, когда она добралась до Лэндгейта и посмотрела через болота на Рай вдалеке, пейзаж был таким красивым, что у нее стал ком в горле.

Майкл сделал фотографию этого вида как раз перед поступлением в Оксфорд. Он сказал, что повесит ее на стену как воспоминание о счастливых днях. Вспомнив об этом, она вдруг решила, что должна зайти к миссис Бэйли.

Бабушка говорила, что Эмили заходила к ним домой несколько раз с тех пор, как получила вести о Майкле. Адель это удивило, но бабушка сказала, что она была в отчаянии и ей просто хотелось поговорить о сыне с кем-то, кто хорошо его знал и мог бы разделить ее горе.

Адель не знала наверняка, как ее встретит Эмили, но чувствовала, что все равно должна зайти.

Дверь открыла экономка. Она впустила Адель в холл и пошла наверх сказать миссис Бэйли. Пока Адель ждала, на нее нахлынули воспоминания прошлых лет, когда она работала здесь — мыла и чистила пыльный холл, развешивала хозяйкину одежду и пыталась готовить более изысканные блюда, чем те, которые готовила дома.

Но эти мысли не были горькими, потому что ей пришло в голову, что если бы не ее опыт в этом доме — как хороший, так и плохой, — она, вероятно, не справилась бы с дисциплиной во время учебы на медсестру.