Секреты - Лесли Пирс (2006)

— Как ты сказала, кто ты такая? — спросила она, и ее тонкие бледные губы вытянулись в настороженную прямую линию.

— Я Адель Талбот, ваша внучка, — повторила она. — Роуз, моя мама, больна, и я пришла, чтобы найти вас.

Адель показалось, что она стояла там вечно перед этой женщиной, которая уставилась на нее так, будто у нее было три головы. Но она уже не могла сконцентрировать взгляд, в ушах зашумело, и вдруг все вокруг нее закружилось.

Адель пришла в себя после того, как ей в лицо брызнули водой, открыла глаза и обнаружила, что лежит на спине, а женщина наклонилась над ней и держит в руках чашку.

— Пей! — велела она.

Адель подняла голову и слабо потянулась рукой к чашке, но рука слишком дрожала, чтобы взять чашку, и женщине пришлось поднести ее к губам девочки.

— Ты потеряла сознание, — сказала она резко. — Так как ты говоришь, кто ты такая?

Адель повторила свое имя.

— Мою маму зовут Роуз, — добавила она. — Роуз Талбот сейчас, но она была Роуз Харрис.

У женщины дрожали губы, но было ли это от эмоций или просто от старости, Адель не могла понять.

— После того как ее забрали в больницу, я нашла письмо в ее вещах, на котором был этот адрес. Вы моя бабушка?

— Сколько тебе лет? — спросила женщина, придвигая свое орехово-коричневое лицо ближе к лицу Адель.

— Двенадцать, — сказала Адель. — Мне будет тринадцать в июле.

Женщина положила себе руку на лоб, вонзив ногти в кожу, жестом, который Адель сотни раз видела у мамы. Иногда это означало: «Я не могу сейчас с этим справиться», а иногда: «Убирайся с глаз моих сама знаешь куда». Это не было хорошим знаком, но Адель понимала, что в ее положении отступать нельзя.

— Они поместили меня в приют, — выпалила она. — Но там случились плохие вещи, поэтому я убежала. Я не знаю, куда мне идти, мне просто некуда идти.

Женщина все еще не сводила глаз с Адель, и ее густые брови сошлись вместе, будто от удивления.

— Какие плохие вещи? И где твой отец?

Ее тон был холодным и подозрительным, и вдруг Адель не выдержала напряжения, которого ей стоило притворяться и вести себя как взрослая, и начала плакать.

— Я не нужна ему, он сказал, что я не его ребенок, — сказала она сквозь всхлипывания. — А мистер Мэйкпис пытался делать со мной грязные вещи.

— Ради всего святого, перестань реветь, — сказала резко женщина. — Я не могу этого выносить. Вставай и заходи в дом.

Адель лишь на мгновение секунды увидела Керлью-коттедж, прежде чем снова потеряла сознание. Она будто зашла в магазин со всяким хламом на вокзале в Кингз-кросс — затхлый запах старых книг и мебели, мрачная комната, напиханная вещами-сувенирами из прошлого.

Хонор Харрис уставилась на лежащую на полу девочку и пришла в такой ужас, что не знала, как поступить. Ее сердце опасно билось, и давно похороненные чувства угрожали подняться в ней и выплеснуться наружу. Она на мгновение взглянула на дверь, думал, не побежать ли за помощью, но обращаться за помощью было не в ее характере, поэтому она встряхнулась, подняла девочку и положила ее на кушетку.

Это простое движение, когда она подняла девочку, вернуло к Хонор ее природный инстинкт защитить любое раненое животное. Кожа девочки была сильно опалена солнцем, она была грязной, волосы спутаны, и когда Хонор сняла с нее носки и туфли, то невольно охнула. Ноги выглядели как куски сырого кровоточащего мяса, и было ясно, что она прошла очень долгий путь, чтобы добраться сюда.

И все же после беглого осмотра Хонор поняла, что обморок был вызван скорее не болезнью, а истощением и голодом. В какой-то мере она почувствовала облегчение, потому что не могла позволить себе пригласить врача, да и не хотела этого.

Чайник уже стоял на плите, и вода была достаточно горячей, чтобы помыться, поэтому она взяла таз, фланелевую тряпку и полотенце. Стянув с девочки грязное платье и оставив ее в майке и трусах, она приступила к мытью.