Ты прекрасна! - Киран Крамер (2016)

– Звезды не бегают на съемочную площадку.

– Я – бегаю. – Он перевернул стейк. – Вы слишком долго вращались в испорченной голливудской тусовке, мисс Гильденстерм. Это наложило на вас отпечаток.

Лейси сделала несколько шагов к собеседнику.

– Но ведь вы и есть та самая «испорченная голливудская тусовка». Я читаю газеты, мистер Французский Замок.

– Вы меня уличили. Я – настоящий сукин сын, когда приезжаю туда. Слуги обязаны называть меня «месье» и жарить стейки по-американски с французскими трюфелями. Они это ненавидят.

Лейси неопределенно хмыкнула – вероятно, не нашла слов.

Бо мысленно улыбнулся. Ох, как же ее легко разозлить!

В следующее мгновение она взбежала, нет – взлетела вверх по лестнице. «Гибкая и светлая» – именно эти слова пришли ему на ум. А забавно… Думая о Грете Гильденстерм, он употреблял совсем другие прилагательные – чувственная и темная.

Отец после ужина со стейком, как правило, удалялся в библиотеку и закрывал за собой дверь. А наутро он, Бо и его лучший друг Рикки шли в лес на охоту или просто на долгую прогулку.

Маленькие ритуалы. Они заставляют тебя чувствовать что-то хорошее, надежное, безопасное… Но, увы, в конечном итоге ничего не значат.

Бо положил мясо на тарелку, нашел лист фольги, завернул его – и сунул в холодильник. К дьяволу стейк! К дьяволу все, кроме новой работы, которая должна была стать… редкостным дерьмом, и с этим ничего не поделаешь.

Бо вымыл сковородку, выпил два стакана воды из-под крана – удивительно вкусной – и минут пять расхаживал по кухне, методично открывая и закрывая ящики, бессмысленно таращась на их содержимое, а также на обои, стол и старую лампу, которую, кстати, вполне можно было бы выключить. Потом он прошел мимо винтовой лестницы и вошел в полутемную гостиную, освещенную только лунным светом, каким-то образом пробивавшимся сквозь грозовые облака.

Он сел на диван, протестующе заскрипевший старыми пружинами, откинулся на спинку и несколько минут глубоко и ровно дышал, закрыв глаза и думая… ни о чем и обо всем сразу. В мозгу теснились образы: Имоджен, старая верная подруга, никогда не устававшая о нем заботиться; темноглазая Грета Гильденстерм из сериала, а также – ее подправленная версия в жизни, более вспыльчивая и раздражительная, чем политик, ожидающий парламентских слушаний. И еще – проклятье! – предстоящий фильм…

Подумав о старом контракте, связавшем его по рукам и ногам, Бо тяжко вздохнул. Похоже, ничего нельзя сделать. Или можно?.. Быть может, его агент прозаседает всю ночь с адвокатами и разработает план спасения?

Телефонный номер Бо помнил наизусть.

– Эй, Сьюзен… – проговорил он, когда она наконец ответила.

– Слишком поздно! – немедленно выпалила Сьюзен. – Мы прочесали весь контракт густым гребнем, но ничего не обнаружили, ни одной зацепки.

Бо услышал веселые голоса ее дочерей – одиннадцатилетних близняшек.

– А если я разорву контракт?..

– Получишь серьезные проблемы с законом. И сольешь некоторых студийных старожилов, в том числе – нескольких режиссеров. Возможно, они больше не снимают, но их мнение оказывает существенное влияние на молодых. Так что лучше забудь.

– Убить бы этого Рэнди.

– Он и так уже труп. Что, не помнишь?

– Да, знаю. – Бо чувствовал себя идиотом, испытывая столь сильную ненависть к покойнику. Но с другой стороны… Ведь только клинический идиот мог позволить своему бывшему агенту подложить ему такую свинью.

– Не ругай себя, – раздался в трубке голос Сьюзен. – Ты был молод, честолюбив и наивен. Ты же знаешь, в этом бизнесе случается всякое. Тебе просто не повезло.

– Я должен был обдумать каждое слово. – Отец тогда предложил оплатить юриста, который проверил бы контракт, но он, Бо, отказался – не желал ничего получать от отца, считал, что сам в состоянии разобраться со своими делами.

– Повторяю: забудь, – снова послышался голос Сьюзен. – Ведь это всего шесть недель.