Эта суета немного оживила Валю и заставила забыть о неприятном осадке от встречи с Мариной. Она вдруг вспомнила, как сама едва переставляла ноги, когда возвращалась из Смирновки тем жарким летом пять лет назад. Мама тогда постаралась нагрузить ее по полной программе. И кто знает, если бы не эта тяжелая сумка, может быть, и не обратил бы Вадим на нее внимания. Валя поняла, что ее губы беззвучно шевелятся, и со стороны это странно выглядит. Она улыбнулась, прогоняя страх, возникший сразу от предположения, что в ее жизни могло не быть Белова, Димки. «Не могло не быть!» — сказала она себе и зашагала бодрее. Ей нужно было прийти в нормальное расположение духа и, не тратя больше времени, купить все, что планировала. Крепко сжимая в руке кошелек, Валя стала пробираться в рядах, где аппетитно пахло солеными огурцами, квашеной капустой и маринованными грибочками. Пока она здесь не останавливалась — это она сделает на обратном пути.

Андрей возвращался домой, все еще находясь под впечатлением от проведенного вечера у Беловых. Он ехал в троллейбусе, глядя в окно, но ничего не видел: высокие, грязные снежные бордюры вдоль дорог сливались в линию, прерывающуюся на пешеходных переходах. Где-то высоко светили уличные фонари, яркие неоновые вывески новых магазинов причудливо чередовались, создавая впечатление чего-то сказочного, и только свет фар автомобилей делал картину приземленной, реальной.

Для Закревского наступило какое-то безвременье. Он растворился в собственных мыслях, возвращаясь туда, где осталась женщина, перевернувшая в его душе все. Он — одинокий волк, который давно смотрел на слабый пол с легкой иронией, отдавая всего себя только любимой работе, — сегодня попался. Он совершенно не ожидал от себя ничего подобного. Воображение снова и снова рисовало ему прекрасное, улыбающееся лицо Вали и, не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих, Андрей не мог сдержать ответной улыбки. Закревский будто попал под магию ее серо-зеленых глаз и приятного, запоминающегося голоса. Он давал голову на отсечение, что таких глаз, такого обаяния он не встречал ни в одной женщине. Скептически хмыкнув, он окончательно добил себя утверждением, что в его жизни вообще ничего еще не было. Ему двадцать восемь лет, а сердце с давних пор закрыто от вторжения, напоминая противно заедающую при попытке открыть ее «молнию». Как в старых джинсах: заедает, портит настроение, но вещь нужная и никуда не денешься. Так и со своей душой — что будешь делать, когда она вдруг решила сыграть с тобой не самую удачную шутку. Он не понимал, что с ним происходило весь вечер: он едва заставлял себя поддерживать разговор. Прекрасно приготовленные блюда, которые заботливо подкладывала в его тарелку хозяйка, остались практически нетронутыми. Андрей оживился только в той части вечера, когда разговор плавно перешел на главное — обсуждение организации выставки Валиных работ. Андрей говорил об этом, как о решенном вопросе. Валя слушала его, затаив дыхание, боясь поверить в то, что это происходит на самом деле. Она так и не смогла сдержать эмоций и запрыгала, как ребенок, когда Андрей произнес, что будет счастлив стать ее трамплином. Он уверял, что Горинск — это только начало, и главное, чтобы не прошел творческий порыв, не иссяк источник вдохновения.