Шедевр - Миранда Гловер (2006)

Я выложила ее черное тяжелое бархатное платье, семь кружевных вуалей и молитвенник. Костюм Кристины был полной противоположностью наряду Мари Маркоз, женщины в красном, который я продемонстрировала позавчера. Я хотела сыграть на контрасте. Мари выставляла все свои прелести напоказ, в то время как Кристина во время своего виртуального представления будет одета скромно. Она олицетворяет политику и неудовлетворенное желание, что является прекрасной метафорой моего недельного заточения у могущественного и богатого человека, который может купить все, что ему вздумается. Гольбейн в достаточной степени показал внешнюю и внутреннюю красоту своей модели, чтобы зритель был ею очарован, но сама Кристина выглядит крайне сдержанно. Я внимательно посмотрела на репродукцию. О чем думала Кристина, позируя для придворного художника? Может, Гольбейн немного приукрасил реальность, чтобы угодить своему королю и покровителю? Ведь художнику платили за его работу, — как знать, возможно, он рассчитывал получить внушительное вознаграждение за портрет потенциальной королевы? С другой стороны, Гольбейн не собирался разочаровывать короля Генриха VIII. Он не изобразил Кристину писаной красавицей, но наделил ее тем таинственным взглядом, который делает ее похожей на Мону Лизу. Понятно, почему она оказалась первой и самой желанной в списке возможных невест Генриха. Но политические ставки оказались очень высоки. Хоть и доподлинно известно, что Генрих VIII всегда добивался приглянувшихся ему женщин, была ли Кристина разумным выбором для короля, так дерзко пренебрегавшего законами Рима?

Надеюсь, мой коллекционер понимал, что делает, когда покупал меня. Неделя уже началась. И у меня не было ни малейшего представления, как дела пойдут дальше. Раздумывая над тем, чем заняться дальше, я прилегла на кровать, взяла телефон и стала проверять сообщения. За это время ко мне поступило три звонка. Один от Петры. Я позвонила ей в Париж. Подруга проводила время со своим немцем, и настроение у нее было отменное.

— В Европе ты произвела настоящую сенсацию, — радостно сообщила Петра. Надеюсь, запись аукциона станет достойной частью всего представления, из которого потом смонтируют фильм.

— Только послушай, — продолжала она. — Мы уже получили сотню звонков. Все хотят заказать такое же платье.

Петра была явно поражена такой реакцией публики. В конце концов, ее жизнь тоже проходила на виду, и для успешной карьеры требовалась известность. Она самозабвенно работала для этого проекта и заслуживала всех наград и преимуществ, которые за ним последуют.

— А как у тебя там дела? Как Бен?

Я рассказала Петре о том, что меня сопровождал Эйдан и что я еще не видела своего коллекционера. Она внимательно слушала.

— Не трать понапрасну нервы, Эстер, — наконец сказала она, — и не позволяй Эйдану вмешиваться. Он устроил продажу, осуществил удачную сделку; теперь осталась твоя часть работы.

Договорив с Петрой, я вернулась в студию и осмотрелась. Я заметила телефон, спрятанный под одной из полок. Я подняла трубку и услышала длинный гудок. Может, Бен позвонит мне сюда? Я находилась в нерешительности. Должна ли я сидеть и ждать? Я даже не уверена, что у него есть номер моего мобильного. Но мне страшно хотелось кофе, к тому же я начинала чувствовать себя здесь неуютно. Петра была права: я должна сама взять инициативу в свои руки и попытаться получить удовольствие от происходящего. Я набросила накидку из искусственного меха, наложила тени на веки. Я решила выйти на улицу, ощутить вокруг себя шум Нью-Йорка и исследовать окружающую территорию. Я нацарапала записку, на случай, если придет Джемисон, воткнула ее в дверь и вышла на улицу.