Шедевр - Миранда Гловер (2006)

Я никогда не думала, что буду в полшестого утра читать о старинных кружевах, но сейчас я испытывала восторг. Лишь когда забрезжил желтоватый январский рассвет, я опомнилась и посмотрела на мадам де Сенонн. Нам с ней предстояло пройти самое главное испытание за всю мою карьеру. Мы должны будем предстать на аукционе Сотби перед журналистами со всего мира и людьми, чья работа связана с искусством. И кто-то назовет мою цену. Я знала, что любая подлинная вещь из наряда Мари добавит мне уверенности в себе, но не могла бы объяснить почему. Перед тем как лечь спать, я отослала Петре короткое письмо:

Нужно купить кружево. Я вдруг отчетливо поняла необходимость иметь что-то идентичное ее костюму. Не возражаю против красного бархата, если старинным будет все остальное. Э.

P. S. Буду рада, если Гай тоже поедет. Может, он сумеет установить подлинность кружева?

Сквозь легкий туман над полями Нормандии пробивалось солнце. Гай ехал по автостраде из Парижа, громко включив Майлза Дэвиса, надев солнцезащитные очки и наполовину открыв окна. Мы направлялись в Байи, где нас ждал продавец старинного кружева, пообещавший подобрать оригинальное блонде.

Петра оживляла поездку рассказами о недавних находках: меховой палантин для Изабеллы д’Эсте, который она добыла в Праге, а также, хвастала она, главное приобретение — молитвенник королевы Елизаветы, сделанный в 1550 году — для моей Кристины. Успехи Петры были впечатляющими. Выбор оказался на редкость удачен: дочь Генриха VIII Елизавета I взошла на трон при жизни Кристины.

Костлявые пальцы продавца кружев перебирали тончайшие кусочки ткани, словно перед нами были драгоценности, и выкладывали каждый образец на небольшой стол, покрытый черным бархатом. Блонде оказалось хрупким на ощупь кружевом цвета сметаны, сияющим шелковым блеском. По просьбе Петры продавец позволил мне примерить воротник, и тот удобно лег мне на шею, чуть щекоча кожу. Гай взглянул, похвалил и вполголоса заговорил о чем-то с продавцом. Мы договорились о цене, которая показалась нам приемлемой. Какая-то девушка, наверное дочь продавца, бесшумно вышла из тени, завернула кружева в темно-синий бархат, положила в черную коробку и перевязала ее фиолетовой лентой.

Когда мы выходили с нашим сокровищем в яркий солнечный день, Гай широко улыбался.

— Это надо отпраздновать. Кружево прелестно! Здесь неподалеку, всего в двадцати минутах езды, есть изысканный ресторан, расположенный в замке восемнадцатого века. Именно там собиралось общество мадам де Сенонн.

Гай был прав. Мы словно попали в прошлое. Несколько посетителей вполголоса разговаривали за обедом, и в необычайной красоты зале раздавался мерный гул. Высокие окна от пола до потолка выходили на декоративный сад с подстриженными деревьями, дорожками, покрытыми гравием, и маленький фонтан, вода в котором сверкала на солнце.

Мы заказали местные деликатесы: свежие устрицы, куриный паштет в кальвадосе и сливках, сыр «Пти Ливаро» и грушевое мороженое. Из напитков мы выбрали лимонное «Сансерре».

Я подняла бокал:

— За мою подругу и потрясающего дизайнера.

Петра улыбнулась, Гай подмигнул, и мы выпили.

Было уже темно, когда мы вернулись в Париж, и Гай отвез нас на Монпарнас. Между мной и Гаем целый день ощущалось растущее напряжение. Он спросил, не хочу ли я с ним поужинать.

— Не то чтобы не хочу, скорее не должна. Но в любом случае спасибо.

Гай понимающе кивнул, но выражение лица у него было затравленное. Когда мы обнялись, прощаясь, он вложил мне в руку маленький сверток.

Как только мы с Петрой зашли в квартиру, я открыла его. Внутри оказалась длинная золотая цепочка, на которой висел маленький флакончик для духов. Петра осмотрела подарок, ее глаза загорелись, и она кинулась к монографии Энгра.

— Это копия ожерелья Мари Маркоз, известного как «кассулетт», — сказала она.

Внутри стеклянного пузырька я нашла свернутую в трубочку записку: