Привет, любимая - Елена Квашнина (2014)

Голос веселый, как и раньше. Только на одну секунду по его лицу метнулась тень тревоги и ожидания. Ожидания чего? Метнулась и исчезла, словно померещилась. Мне было не до размышлений. Я видела только голубые лужицы под светлыми ресницами. И я смотрелась, смотрелась в них. Что-то странное творилось в душе. Радость? Нет. Это - не радость. Совсем другое. Потрясение - вот что это такое!

Вот он, здесь, я наконец вижу его! Ощущение было настолько острым, что причиняло боль. Я все стояла и смотрела, смотрела... И не могла шелохнуться. Подсознательно родилась мысль, что любое движение повлечет за собой обморок. Лучше не рисковать. Мишка не любил слабонервных. Лишь через несколько минут у меня получилось вздохнуть:

- Рыжий!

Он шагнул от тети Нины, убирая руку с ее плеча. И ни тебе "здравствуй", ни "как дела?". Мы молча обнялись.

- Приехал!

- Угу!

Единственный раз я сама потянулась к нему. Первая. Обвила его шею руками. Прижалась всем телом. Руки у него такие большие, сильные, теплые. Губы - такие ласковые. Показалось, пролетел целый миллион лет. Или всего одно мгновение?

- О-о-ох...

- М-м-м...

Мы бы так и стояли, крепко обнявшись и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Но тетя Нина материализовалась рядом с нами прямо из воздуха и сказала:

- Да отпусти же ты мужика. Его же кормить надо.

Я отшатнулась и налетела ногой на чемодан, который сиротливо стоял у так и не закрытой на улицу двери. Вот что это был за тяжелый удар! Рыжий, наверное, просто разжал руку, и чемодан грохнулся на пол.

- Рыжий, а ты что, прямо сюда?

- Заехал на час к родителям... Домой заскочил, штатскую одежонку в чемодан запихнул и к вам.

- Когда же ты, Александра, будешь его по имени называть? - возмутилась тетя Нина. - Мишенька! Идем в дом, голубчик. Рыженький мой. Идем, мой хороший.

Мишка подхватил одной рукой тетку, другой - чемодан и вошел в дом.

* * *

Следующие два часа пролетели - я и не заметила. Мишка только растеряно наблюдал за тем, как мы с теткой носились вокруг него, и жалобно блеял:

- Аль... теть Нин... да бросьте вы все это...

Грех было не использовать еще горячую печку. Воды нагрели - океан, и с трудом усадили Мишку в корыто.

Тетка то и дело подбегала к сеням и тоненьким голоском спрашивала:

- Мишенька! Может, тебе кваску холодненького?

- Угу, - отзывался Рыжий.

Я тащила ему банку с квасом. А через пять минут тетку посещала новая привлекательная идея. Она опять оказывалась возле сеней:

- Мишенька! А, может, тебе молочка с пряничком?

- Можно и молочка, - слышалось из-за двери.

И я неслась к нему уже с крынкой. В определённый момент у меня возникло сомнение в разумности теткиных действий:

- Теть Нин! У него понос не начнется?

- А я и не знаю, - охнула от испуга тетка.

Наконец, чисто вымытый Мишка сидел за столом, заставленным тарелками, судками и кастрюльками. Из чемодана были извлечены старые джинсы, линялая зеленая футболка. И то, и другое трещало на нем, угрожая расползтись по швам. Впрочем, Рыжий, на мой взгляд, не испытывал от тесных вещичек никаких неудобств. Он ел, и ел, и ел. А мы с тетей Ниной сидели напротив и смотрели, как он это делает. И куда в него столько влезало? По-моему, до армии он ел в три раза меньше... Тетка с удовольствием подвигала к нему все новые тарелки. Сама, между делом, расспрашивала. Рыжий веселился вовсю, запудривая мозги внимательным слушателям. Ох, уж эти его беспечность, самоуверенность. Зато как преподносил теперь свои промахи! История о том, как он принял собаку в кустах за одного из непопулярных в части офицеров, долго вызывала приступы смеха.