- Там еще девушки есть, - сделал он слабую попытку оправдаться.

- Все равно. Как ты позволил? Давай, веди меня к ней.

Он стиснул мои плечи. Я прекрасно поняла, что он хотел сказать этим жестом. Мне бы он не позволил вкалывать вместо Светки. Знаю сама. Но к чему постоянно намекать на то, что когда-то не произошло? Пусть даже так осторожно и деликатно.

Мы прошли в дом. Гремела музыка. Было шумно и пьяно-весело. Подвыпившие гости своими беспорядочными перемещениями в пространстве представляли наглядное пособие по броуновскому движению. Сколько же Светка людей пригласила? Неважно. Все это гулянье выглядело как-то не симпатично на взгляд свежего человека. Но, может, я просто отвыкла от молодежной компании? Хорошо, мы с Мишкой не поддались соблазну и вчера вечером не поехали сюда вместе со всеми. Вернулись домой. Наверное, еще и потому Рыжий злился все утро? Конечно, Мишка свое возьмет. Успеет набраться не меньше остальных. Это у него всегда: раз пошла такая пьянка - режь последний огурец. Зато мне меньше придется лицезреть пьяного мужа.

- Где моя жена?

Мишкин рев доносился откуда-то сверху.

Мы с Олегом стояли в холле, совершенно невероятном для деревянной, пусть даже двухэтажной, дачи, - красное дерево, лак, инкрустации, - и, задрав головы, смотрели вверх. На антресольной галерее в живописной позе расположился мой супруг. Он трепетно прижимал к груди пузатую бутылку. Коньяк буржуйский, наверное. Мишка любит пижонить. Собравшаяся вокруг него публика громко хохотала.

- Хватит паясничать! - крикнула я ему. Расстегнула пальто. Сняла с головы беретик. Какой-то бледный юноша широко раскрыл глаза - загляделся. Я мило ему улыбнулась. Ведь приятно производить сильное впечатление. Даже на бледных юношей.

Рыжий просунул голову между резными столбиками перил. Свирепо посмотрел на нас с Олегом.

- Эй, друг любезный, - шутливо крикнул ему, - хватит обнимать мою жену. Я могу озвереть!

Народ от восторга зашелся смехом. Не понимаю, что они смешного нашли? Мне в Мишкином голосе послышались угрожающие нотки. Придется быть осторожней. Неровен час...

- А ты, вертихвостка, иди сюда и выпей с мужем за счастье своей лучшей подруги!

Этой лучшей подруги, кстати, что-то нигде не видно. Бросила меня на произвол. Еще и Олег... Даже не подумал убрать руку с моего плеча. Смотрел на Мишку с вызывающим нахальством. Ненормальный! Дразнит гусей по пьяной лавочке...

- Олег, - вздохнула я, - убери руку.

- И не подумаю, - спокойно усмехнулся он. - Пусть бесится. Ему полезно.

- Убери, а? - жалобно попросила я. - Он ведь сейчас целый спектакль устроит. Чего народ веселить?

- Ну и пусть.

- Тебе ничего, а меня на глазах у всех просто высекут.

- Ладно, - неохотно согласился он и убрал руку. Так и остался стоять посреди огромного холла, глядя, как я поднимаюсь вверх по лестнице.

Ступени под ногами тихонько поскрипывали. Это так не соответствовало окружающей меня сейчас продуманной роскоши. Почему-то захотелось в Денисовку. И чтоб дождь за окном. И в печке огонь пляшет. И мы с Рыжим тихо и нежно разговариваем, сидя на полу перед печкой. Ведь было же когда-то ...

- Иди, иди, любимая, - подначивал меня Рыжий, свинчивая пробку с пузатой бутылки.

Какой уж тут тихий и нежный шепот?! У Рыжего - гусарское настроение. Изволь гусарить вместе с ним. Что делать? Пить мне нельзя. Придется ему рассказывать. Вот скандал-то будет! Отказаться - удобного предлога нет.