Все ради любви - Элис Петерсон (2015)

– Звучит интересно, – осторожно отвечает бабуля.

– Я прочитала отзывы – после такой операции дети могут играть, ходить, бегать и танцевать. Значит, и Айла смогла бы.

Бабуля прерывает меня.

– А если не сможет?

– Такого не может быть.

– Нет, правда, – голос бабушки становится тихим, но твердым. – А если они отрежут не тот нерв?

– Тогда она больше не сможет ходить, – тихо сказала я.

Бабушка попросила меня еще раз назвать процедуру. Она явно записывала, я почти слышала скрип ручки на бумаге – наверное, собирается обсудить это с дедушкой. Они посмотрят в компьютере, все изучат и перезвонят вечером, то есть сегодня.

Я все еще думаю об этом, как вдруг слышу:

– Собачий хвост!

Айла хлопает в ладоши. Они с Рози почти собрали пазл.

– Собачий хвост! – повторяет Рози. – А зачем нужен хвост, Айла?

– Он делает так – «мах, мах, мах»!

Рози предлагает поиграть в мяч – в награду за то, что Айла смогла собрать пазл. У Рози с собой мяч для родов. Очень полезная штука – когда Айла опирается на него или катается на нем, то незаметно для себя она укрепляет мышцы. С Рози все удивительно легко. Вот почему я совершенно не против, чтобы она приходила.

Позже в тот вечер, когда Айла уже спит, я сижу на диване с бокалом вина и жду бабулиного звонка. Я в ужасе – вдруг она скажет, что риск слишком большой? Но ведь это единственный вариант. Айле все хуже и хуже, и в какой-то момент она просто перестанет ходить даже с ходунками и не сможет сама о себе позаботиться – неужели нужно довести все до этой стадии? Естественно, я даже не знаю, можно ли ей сделать такую операцию. Чтобы это выяснить, нужно будет отправить врачам результаты всех ее обследований у педиатра, сделать МРТ, рентген таза и позвоночника, заснять на видео то, как Айла передвигается, приседает, сидит. Выборочная спинная радикотомия подходит далеко не каждому ребенку. К тому же надо где-то достать на нее деньги. Операция стоит несколько тысяч фунтов. Наверное, поэтому наш врач о ней даже не заикался; только предложил лечение лазером, которое, конечно, помогает, но лишь на короткое время. Тех денег, которые достались нам с Лукасом от продажи квартиры наших родителей, хватило, чтобы оплатить крышу над головой; и я очень благодарна за это. Но на операцию денег нет. Кроме того, операция – это не только сама операция, но и интенсивная терапия и реабилитация. Нужны будут деньги на поездку и осмотр у врача. Я обдумываю, как собрать деньги. Мы с Лиззи могли бы организовать благотворительный марафон; можно продавать кексы и пирожные в детском саду, куда ходит Айла; я могла бы заложить все украшения. Я дотрагиваюсь до своего золотого медальона. Если нужно будет, продам и его. Или нет. Я не могу его продать. Это все, что осталось у меня от мамы с папой.

Наверное, логично будет обратиться к брату – он там у себя в Сити огребает сумасшедшие деньги. В конце концов не разорится, тем более Айла – его родная племянница. Может, мы и не очень близко общаемся, но не откажет же он мне в помощи? Я могу подчеркнуть, что беру у него взаймы. Хотя кого я обманываю – разве у меня когда-нибудь будет столько денег, чтобы вернуть ему этот заем? Боюсь, что придется продать дом. Вот что я сделаю. Съеду куда-нибудь в пригород. Если нужно, буду жить в какой-нибудь хибарке.

Телефон звонит. Я делаю еще глоток вина, а потом снимаю трубку. Мое сердце бешено колотится.

– Дженьюэри, – говорит бабуля, – мы все обсудили. Рискованное решение. После этой операции все изменится.

– Знаю.

– Получается, либо ты везешь Айлу в Америку на операцию, либо покупаешь самое дорогое инвалидное кресло.

Бабуля продолжает, а я смеюсь, почувствовав облегчение.