Легко ли быть одной? - Лиз Туччилло (2016)

Рейкел кивнула и совершенно серьезно ответила:

– Да, конечно.

Я подозрительно посмотрела на них и переспросила:

– В эльфов в смысле… в эльфов?

– Да. В эльфов, – подтвердила Хульда.

Джорджия была заинтригована.

– Ладно. А вы их когда-нибудь видели?

Хульда покачала головой.

– Я – нет. А вот моя тетя видела.

– Есть одна очень известная история, – сказала Дрёфн, – о том, как недалеко отсюда пробовали построить дорогу. С самого начала все шло не так, как надо: мешала погода, постоянно ломалась техника, и всякие такие дела. Тогда они привели на стройку экстрасенса и он сказал им, что все это из-за эльфов, что они зашли на их священную территорию. Дорогу передвинули на несколько миль в сторону, и все пошло как по маслу.

Я повернулась к Сигруд. Мне хотелось разобраться в этой ситуации с эльфами, оставаясь при этом вежливой.

– Ну, а как они выглядят, эти эльфы?

Сигруд пожала плечами и небрежным тоном, как будто ее спрашивали о том, что она ела вчера на обед, сказала:

– Некоторые из них маленькие, некоторые высокие, некоторые носят смешные шляпы.

Руби не смогла удержаться и рассмеялась:

– Смешные шляпы?

Рейкел тоже засмеялась, поняв, как это звучит для постороннего уха.

– Да, а еще они живут в домах, просто мы не можем их видеть.

Я покачала головой и усмехнулась.

– Вы здесь не верите в брак, не верите в Бога. И при этом верите в эльфов?

Исландцы заулыбались, а Сигруд хихикнула:

– Да.

– Ну ладно, – смеясь, сказала Серена. – Все правильно. Всем нужно во что-то верить.

Мы направились к воде. Было чертовски холодно, и мой энтузиазм по поводу этой эксцентричной затеи начал постепенно таять. Мне в голову пришло, что, если бы не моя безумная идея, мы уже спали бы в своих теплых постелях. Все выстроились у края воды и вопросительно смотрели на меня. Я поняла, что пришло время начинать.

– О’кей. Итак, я решила, что нам необходимо каким-то образом признаться в том, что мы чувствуем.

Все притихли, и Руби переспросила:

– Что мы чувствуем? В каком смысле?

– Я думаю, мы чувствуем, что многое в жизни для нас уже не сбудется. Мы не будем юными невестами. Не будем молодыми матерями. У нас даже может не быть мужа, своего дома или пары маленьких деток, которых мы родим самостоятельно. Может не быть, но это не значит, что мужа и детей у нас действительно не будет. Однако мы должны признать, что уже не произойдет так, как мы думали раньше. И как надеялись.

Джорджия взглянула на меня.

– Блин, Джулия, я только расслабилась…

Мои американские подруги рассмеялись, а исландки, по-моему, не поняли, при чем тут блин.

Я раздала Серене, Руби, Джорджии и Элис салфетки, которые стащила в ночном клубе. Навязывать этот ритуал нашим исландским сестрам мне не хотелось.

– О’кей. Итак. Писать у нас нечем, так что я хочу, чтобы вы вложили все ваше разочарование в эти салфетки. Подумайте, какой вам раньше представлялась ваша сегодняшняя жизнь, и вложите все это в свою салфетку.

Я закрыла глаза и стала думать, какой я представляла себе свою судьбу. Ожидания у меня были весьма специфические. Я всегда мечтала не о семейной жизни и детях, а о веселой гламурной жизни в Нью-Йорке, которую я буду вести вместе со своими веселыми и гламурными друзьями. Я была уверена, что мои друзья переженятся и заведут детей раньше меня. А затем, в самую последнюю минуту – в моем представлении это, конечно, был самый последний год моей разгульной жизни, – появится он, мой единственный, который, несмотря на мои протесты и вопреки моей циничной натуре, влюбится в меня и сделает своей женой и матерью своих детей. Такая вот рисовалась мне картина. Я вскочу в последний вагон уходящего поезда, но все-таки вскочу. Я даже не могла допустить, что этого не произойдет. И все это я вложила в свою салфетку.