Горький мед - Мария Лебедева (1996)

— Вот, Ольга Михайловна, это тоже дело рук и фантазии нашего Георгия Ивановича, — живо произнес он, видно, не уставая восхищаться этим искусником. — Вам придется надеть их, а стеночку мы уберем. Мы уже подъезжаем.

Надев мотоциклетные очки, стекла которых оказались обшиты темной плотной материей, Ольга улыбнулась, почувствовала себя важной птицей, раз Георгий Иванович не смыкая глаз трудился над изготовлением всевозможных атрибутов для препровождения ее в Москву.

Слышно было, как Николаша вышел из машины, как он убирал оргалит, и это, судя по всему, оказалось делом не простым, потому что возился он довольно долго. Ираклий сидел рядом с ней как привязанный и Николаше не помогал, что, по всей видимости, тоже входило в их тщательно разработанный план.

Ольга поинтересовалась, почему бы ей от самого дома не ехать в очках, это было гораздо проще, чем воздвигать стену.

— А из уважения, Ольга Михайловна, — с готовностью объяснил Ираклий, — исключительно из уважения. Мы думали о варианте с очками, но… как-то, знаете, неловко… то же самое, что повязка.

Ольге тут же вспомнилась тряпка с хлороформом, поэтому она не очень-то поверила в сладкий щебет Ираклия об уважении к ней. Скорее всего, со стеной было просто надежнее, но въезжать с ней в город они, видимо, не решались, боясь привлечь к себе внимание любого постового.

Наконец снова тронулись в путь, и она попросила подъехать, если это возможно, к Ярославскому вокзалу, так как ей хотелось сразу же, не заезжая домой, отправиться в больницу к дяде Паше.

В огромных очках было жарко и неудобно, постоянно возникало желание сорвать их и броситься вон из машины, и она была рада, что, из уважения ли к ней, как говорил Ираклий, или, скорее всего, из страха перед ненадежным прикрытием, ей была предоставлена возможность весь долгий путь до их остановки совершить в относительном комфорте.

Ираклий затих, только нервно ерзал на сиденье, а спустя минут тридцать-сорок торжественно произнес:

— Ну вот и приехали, Ольга Михайловна, можете разоблачаться, — и помог ей снять ненавистное изделие Георгия Ивановича.

Машина остановилась на площади вблизи Ярославского вокзала. Ольга облегченно вздохнула. Только сейчас, в эту минуту, она поняла, что в самом-то деле отнюдь не была уверена в благополучном исходе, просто боялась думать о возможных вариантах.

Прощание получилось теплым и почти трогательным. Выйдя из машины, она пожелала им счастливого пути и благополучия в теплых краях, куда они так стремились, а Ираклий, высунувшись в окошко, с улыбкой кивал головой и повторял:

— Премного вам благодарны, Ольга Михайловна, поверьте, встреча с вами навсегда останется в нашей памяти.

Даже Николаша, за всю дорогу не обронивший ни слова, повернулся в ее сторону, осклабился и пробормотал:

— Счастливо оставаться!

Машина рванула с места, Ираклий сентиментально замахал рукой на прощание. Теперь только Ольга заметила, что это была не светлая «волга», а темно-вишневая иномарка.

Подходя в зданию вокзала, она посмотрела на часы: пять минут одиннадцатого. Значит, ехали он ровно пять часов, а это, даже при скорости, допустим, шестьдесят километров, означает, что она побывала в местах, отдаленных от столицы минимум на триста километров. Слава Богу, никто их так и не остановил. Она позвонила Шурику, чтобы сообщить, что жива-здорова, и договориться о встрече. Шурика дома не оказалось.