Самый желанный - Селеста Брэдли (2017)

– Орешек, ты почти спишь. Иди ложись в постель.

Она высвободилась из рук Мэгги и поднялась на ноги. Худющая малышка весила не больше ведра воды, а потому Софи просто взяла ее на руки и отнесла в детскую. Там раздела, разула и уложила в постель. Потом наскоро заплела кривоватую косу, чтобы волосы ночью не спутались, и пообещала себе, что утром причешет девочку лучше. Поцеловала на сон грядущий и девочку, и котенка, который пристроился на подушке Мэгги, как черно-белая ворсистая шапочка. Затушила свечку, оглянулась напоследок и прикрыла за собой дверь. Софи чувствовала, что Дирдре будет хорошей матерью для этой бедной девочки. Глупо мечтать о том, чтобы похитить Мэгги ради того, чтобы всегда рядом был кто-то, кто будет ее любить.

«Действуй, чтобы завести собственных детей».

Собственный ребенок, собственный дом, собственный муж. Будь это возможно, она взяла бы дом и ребенка, а от мужчины бы отказалась. «Правда?»

Стоя в холле, спиной к детской комнате Мэгги, Софи чувствовала, как ее обволакивает тепло пустого, молчаливого дома. Глупо обольщаться всякими выдумками. Себя не обманешь. Она хочет того, чего хочет, и помоги ей Бог. Пусть это выглядит сумасшествием, но она хочет получить Грэма. Пусть Лила идет к черту. К черту статус, к черту все тайны! Зачем нужна жизнь, эти вдохи и выдохи, биение сердца, если это не имеет значения для кого-то другого, если ты никому не принадлежишь, если не живешь, не дышишь вместе с кем-то другим, если ваши сердца не бьются вместе? Если она не может получить Грэма, ее дальнейшая жизнь будет похожа на работу машины: грохот и бездушная пустота.

«Так иди и получи его».

Она бы получила, если бы могла.

«А ты хотя бы пыталась?»

Софи замерла на месте и прижала пальцы к губам. Ведь она даже не пробовала, ведь так? Вот она нарядилась и стоит здесь в ожидании, что принц ее заметит. А надо дать ему как следует под дых, подтащить к себе и поцеловать так, чтобы он забыл всех женщин, которых когда-либо знал.

От этой мысли у Софи голова пошла кругом, задрожали руки, иначе она наверняка бы одумалась и осознала, насколько глупа.

Глава 17

Джон Герберт Фортескью был влюблен. И хотя в это трудно было поверить, девушка, которую он любил, была склонна ответить на его чувство.

Его предложение потрясло Патрицию. В смятении она прижала ладонь к лицу, а другую Фортескью крепко держал в своей руке.

– Замуж за вас? Но… – Она заморгала и постаралась вдохнуть. – Я…

На мгновенье восторг на ее лице подарил Фортескью надежду. Она собирается сказать «да»!

Но тут ее лицо омрачилось тенью, словно туча набежала на сам Изумрудный остров – Ирландию. Патриция отступила на шаг и покачала головой. Радость исчезла с ее лица.

– Нет… Нет. Я не могу. Я не могу остаться здесь, в этом сером, холодном городе, вдали от моей семьи… – Она с усилием сглотнула и выпрямилась. От ее мрачной решительности у Фортескью заныло сердце. – Простите, сэр, но я не могу выйти замуж за англичанина.

«О, так дело только в этом?»

В душе поднялась горячая буря восторга. Фортескью громко рассмеялся, чем снова поверг Патрицию в шок.

– Но, видишь ли, моя дорогая Патриция, я ведь ирландец!

Смутившись, она покачала головой.

– Боюсь, что немного ирландской крови – этого недостаточно… сэ… Джон. – И она опустила глаза на свою ладонь, которую все еще не отпускал Фортескью. – У меня нет ненависти к англичанам, не то что у других, – спокойно стала объяснять девушка. – Но я не буду знать, о чем говорить с человеком, который не любит те самые утесы и то море, которое люблю я.

Фортескью навис над нею, переполненный счастьем из-за того, что понял причину ее отказа.

– И какие же это утесы, милая? Лично я тоскую по утесам Мохер.

Услышав восторг в его голосе, девушка замерла, а Фортескью улыбнулся, слегка отстранился и заговорил с выраженным ирландским акцентом: