Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

Мы с Филидой переписывались, и я не удивилась, когда после получения диплома она осталась работать в Белфасте детским психологом. Я гостила у нее раз или два, но возненавидела город — не сам по себе, а неизгладимое первое впечатление от Белфаста, когда в британском аэропорту тебя встречают солдаты с автоматами наперевес, холодно и равнодушно следящие, как ты выбираешься из самолета и ждешь багаж. Угроза висела в воздухе, улицы дышали агрессией: как англичанка, я слышала исключительно пожелания убираться домой вместе с остальными незваными гостями. Филли успокоила меня, растолковала, что к чему, рационализировала мой неуместный панангликанизм, заставила увидеть картину в целом, и все без единого уверения, что мне показалось.

Дома она закурила одну из своих нескончаемых сигарет, сдула с глаз челку, которая, по ее словам, не давала людям заглядывать к ней в душу, и сказала:

— Я, наверное, выдержу здесь года три-четыре. Достало знаешь как… Потом все брошу и вернусь к житью более приятному, безопасному и заурядному.

Именно так она и сделала, правда, просидела в Белфасте целых пять лет и лишь потом перебралась в Бристоль. Последней каплей, по ее словам, стало Кровавое воскресенье[8]. К тому времени у меня уже была Рейчел, и Филида могла не объяснять — я все поняла из теленовостей. На руках плачущего священника могла быть и моя окровавленная дочь…

Так мы сблизились с Филидой. Она не была замужем и не имела детей, хотя занималась именно детской психологией. С замечательной проницательностью подруга утверждала: можно иметь обширные теоретические познания и быть прекрасным консультантом, однако в личной жизни это ни капли не поможет — встретятся те же проблемы, как и у любого из клиентов. У Филиды была стандартная цепочка романов, и один как раз был в разгаре, когда мы с Рейчел приехали к ней в октябре.

— Роберт в Шотландии, — сообщила Филида, когда я позвонила узнать, можно ли ее навестить. — Я приглашу на выходные его дочерей, они составят Рейчел компанию, и мы сможем спокойно поговорить. У меня имеется жирная куропатка — еще вчера кудахтала — и ящик болгарского шардоннэ. Для Рейчел заранее свари кашку на завтрак и захвати спальный мешок. Если нам вдруг станет скучно, можем сходить поразводить мост…

Смеясь, я положила трубку. Гордон ревниво поинтересовался причиной веселья, и я охотно поделилась. Мне тут же захотелось дружески погладить мужа по плечу, такой у него стал злой и обездоленный вид. Ему очень не хватало близости, хотя бы дружеской, а тут я уезжаю в Бристоль наслаждаться этой самой дружеской близостью, а он останется работать в Лондоне в обществе коллег по цеху, привыкший все держать в себе. О мужчины! Если бы вы хоть иногда озвучивали свои чувства! Наверное, никому еще не требовалось так поговорить по душам, как Гордону, но он упрямо молчал и немного расслабился, лишь когда четвертая или пятая порция бренди впиталось в слизистую желудка. Откровенного разговора все же не получилось: Гордона переполняла жалость к своей персоне. Он завидовал моим дружеским связям не меньше, чем я его таланту, к тому же муж побаивался моих подруг. Признаюсь, после того уик-энда у него появились на то все основания.