Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

Пока я пробиралась через разнообразный упаковочный мусор из столовой в кухню, мне не приходило в голову, что в заднюю дверь может стучать посторонний. Лишь проходя мимо удачно притворившегося трупом Брайана (попутно ощутив прилив раздражения при виде столь полного отсутствия реакции на чужих), я поняла, что здесь что-то не так — с Флоризель-стрит в сад входа не было. За матовым стеклом маячили две тени. Как это странно, удивилась я, но бесстрашно открыла дверь — на дворе сентябрь, конец дня, и в любом случае одна из теней казалась тонкой, женской, а вторая, потолще, — приземистой, маленького росточка.

Одна из гостий оказалась чуть моложе меня и выглядела, можно сказать, моей копией в несостоявшемся браке с мистером Поунеллом: стройная, с балетной осанкой и благопристойной прической — прямые светлые волосы скреплены повязкой с бантиком а-ля Алиса в Стране чудес. Глаза дамы были яркими, щеки — здорового розового цвета, макияжем она не пользовалась. На лице гостьи застыла радушная улыбка, словно улыбаться было одной из ее обязанностей. Добавьте к этому темно-синее платье с рукавами-фонариками, застежкой спереди и не слишком пышной юбкой. Ногти на ногах, обутых в изящные кожаные босоножки, были чистыми и ненакрашенными.

Рядом с ней стояло существо, которое я могу назвать разве что пудингом, но не ребенком: девочка, не очень женственная, примерно двумя годами старше Рейчел и килограмм на пятнадцать тяжелее, с не по-детски самоуверенным и самодовольным выражением лица. Первой мыслью было — избалованная до испорченности; оглядев жирное тельце, упакованное в футболку с изображением Диснейленда, и толстые ноги в шортах-бермудах, я невольно подумала — выродок. Девочкины кроссовки — писк моды, с изображениями детей — стоили целое состояние, недавно мне пришлось отказать в таких Рейчел. В кулаке дитя сжимало два батончика «Марс», причем один — надкушенный. Найдя зрелище отталкивающим, я перевела взгляд на мамашу.

— Пенелопа Уэбб, — представилась та, протянув руку. Я хотела ее пожать, но в руке у дамы оказался фруктовый торт. — Решила зайти запросто, по-соседски, и поздороваться. Надеюсь, мы не помешали?

Сохраняя приветливое выражение лица, она не могла удержаться и мерила меня взглядом с головы до ног. Спохватившись, в каком я виде, я приподняла повыше репродукцию Роландсона, желая скрыть большую часть пятна от чая и всевозможные следы домашних занятий, украшавшие ночную рубашку спереди.

— Развешиваете картины, вижу, — весело начала визитерша, однако веселье несколько уменьшилось, когда она заметила, что я держу в руках. На мгновение ее челюсть отвисла, но гостья тут же справилась с собой.

— Не могла найти молоток, — поспешно объяснила я и для наглядности потрясла топором.

Леди немного отступила назад, что вполне естественно, а дитя, смотревшее на нас во все глаза, не переставая жевать «Марс», вытянуло толстый палец и провело по кромке топора.

— Элисон, — нервно сказала женщина, — не трогай, детка. Поздоровайся с новой соседкой.

Элисон молча и нагло взглянула на меня, затем ловко проскользнула в дом и потопала в кухню.

— Простите, не знаю вашего имени, — продолжала дама.

Я отчаянно разрывалась между желанием убрать соблазнительную картинку с глаз подальше и необходимостью прикрывать беспорядок в моем облачении. Оба действия неизбежно влекли за собой шок. Я беспомощно посмотрела на гостью.

— О, э-э-э… Меня зовут… — черт побери, как же меня зовут? — Патрисия. Патрисия Мюррей. Входите, пожалуйста, но, боюсь, я… — показав топором на свой наряд, я с ужасом заметила, что грязный желтый балахон заканчивается как раз над грязными ступнями, — я слегка неприбрана, как вы можете заметить, распаковываю вещи…

Гостья одарила меня новой яркой улыбкой — это у нее отлично получалось — и снова предложила принесенный торт. Исхитрившись взять одной рукой картину и топор, я приняла подарок.