Опасная любовь - Николай Новиков (1995)

Диван, мягкое кресло, письменный стол, пуфик у трельяжа, снова диван, окно… На площади Восстания, у светофора, замерли ряды машин в ожидании зеленого огонька. Теперь эта площадь называется Кудринской… Черт-те что, прежде и дураку было понятно, когда скажешь: в высотке на площади Восстания, а теперь попробуй объясни, где находится дом на Кудринской площади, если не прибегать к старым названиям! Ну и для чего все это было затеяно? А от Баррикадной к улице Герцена ползут, ползут разноцветные букашки. Остановились. Теперь поползли по площади — от Новинского бульвара в сторону Садово-Кудринской и наоборот… Паршивые машины, гнусная погода, и больше ничего, ничего, ничего нет там интересного!

Лариса бросилась в кресло, стукнула кулаком по мягкому валику, стиснула зубы и сказала самой себе:

— Нигде нет ничего интересного, потому что Ларисе плохо. Потому, что она сидит и ничего не делает.

Иногда она успокаивала себя таким образом, настраивала на решительные действия. Сегодня же повторила это заклинание, наверное, в сотый раз.

Теперь, когда за окном смеркалось, Лариса знала, что нужно делать. Оставалось только решиться. Все ее беды, все трудности связаны с тем, что где-то здесь, в Москве, ошивается деревенская дура, на которой зациклился Сергей. Надеялась отвлечь его, сделать так, чтобы он забыл о ней, перестал думать, — ничего не получилось. Яснее ясного — пока дура здесь, пока есть, у нее, Ларисы, будут возникать проблемы. Все то, что она делала до сих пор, — борьба со следствием, а нужно было устранить причину. Устранить! Навсегда. Сергей, конечно, огорчится, побузит немного, а потом вернется к ней, законной жене.

Но пока деревенская грязная дура ошивается в Москве, он будет о ней думать и при первой же возможности помчится куда угодно, чтобы увидеть ее мерзкую рожу!

Чтоб ты провалилась, тварь! И провалишься! Туда, откуда уже никогда не выберешься! Не влезешь в чужую жизнь, не отнимешь ни у кого жениха! Не так уж сложно это организовать, есть люди, которые сделают что угодно, если Лариса очень хорошо попросит.

Нужно только решиться.

Лариса придвинула к себе телефон, неторопливо набрала знакомый номер, одновременно прокручивая в мыслях будущий разговор.

— Але, Валет? Это я, Лариса…

— Ну да?! Ух ты! Бедную девушку черви изнутри гложут, вот она и вспомнила про Валета. Так?

— Будешь хамить, брошу трубку.

— А про червей — это хамство? Ладно, не буду. Ну и чего ты от меня хочешь, лапуля?

— Поговорить. Есть к тебе серьезное деловое предложение.

— Даже так? Ну, я тут подпрыгиваю до потолка от нетерпения. Давай сразу про оплату. Ты подготовила свои маленькие штучки, смазала, чтоб нигде не скрипело, не заедало?

«Сволочь! — подумала Лариса, скрипнув зубами. — Подлая, грязная свинья!»

— Жаль, что у нас не получился разговор, — растягивая слова, сказала она.

— Не дергайся, лапуля, не надо нервничать. Выкладывай, какие дела у тебя? Отмстить неразумным хазарам хошь, али какая другая нужда возникла? — кривлялся Валет; чувствовалось, не сомневался, что, если она решилась позвонить ему после всего, что было, теперь уже никуда не денется.

— При чем здесь месть? — сдерживая себя, сказала Лариса. — Просто мы оба совершили однажды ошибку. Теперь надо бы поправить ситуацию. Я надеюсь на тебя.

— Поправим, — заверил ее Валет. Помолчал и спросил: — А какую?

— Ты же сам сказал, что, если возникнут проблемы, я могу рассчитывать на тебя, верно? — продолжала Лариса.

— Ну! Выходит, уже возникли? Короче, я так понял, по телефону про это не разговаривают, да? Приезжай, побазарим. Цену ты знаешь, ну и мое слово — тоже. Джин с тоником приготовить?

— Приготовь, но…

— Что «но»? — зло спросил Валет.

— А то! — решительно сказала Лариса. — Выпьем, если договоримся. Дело серьезное.

— Кончай туфту лепить! Для Валета нет серьезных дел, если его просит киска по имени Лариса. Короче, жду тебя, лапуля.