Долины любви - Ольга Шарипова (2003)

Февраль оказался похожим на опасный спуск по ледопаду — Валерия преодолевала день за днем последнего зимнего месяца, находясь в постоянном напряжении и неослабевающем страхе. Ежедневно Валерия думала о том, что она, возможно, беременна. Ежечасно, ежеминутно ее не покидали мысли о том, что месячные не начнутся и тогда… Она больше никогда не увидит Игоря и никогда не будет счастлива. А Лера так хотела преодолеть этот опасный участок и почувствовать под ногами устойчивую поверхность. И Валерия постоянно прислушивалась к себе, пытаясь услышать позывные приближающегося спасения, пытаясь почувствовать признаки изменения в сторону покоя и облегчения.

Лера десятки раз брала календарик и пересчитывала дни — с каждым разом количество дней уменьшалось — приближалась дата наступления решающего дня. Валерия чуть ли не ежечасно наблюдала за собой, пытаясь ощутить обычные признаки: легкую боль в пояснице или потягивание внизу живота. А порой ей казалось, что все — началось! Она бежала в ванную, но увы…

Валерия была на пределе, нервы ее натягивались все сильнее. И что-то внутри, что-то сдерживающее слезы и горе вот-вот готово было лопнуть. Валерия чувствовала, что она скоро не выдержит такого напряженного ожидания и… И сорвется в пропасть. Разобьется об острые камни…

А все вокруг были рады и счастливы. Вера Петровна неустанно говорила о будущем внуке, отец Эдуарда поддакивал жене. Сам же Эдик соглашался с родителями и улыбался Валерии, подмигивал ей и мечтал о том клевом времени, когда он сможет удовлетвориться ею при свете дня.

Даже бабушка, которая всегда говорила, что прежде чем рожать, нужно закончить образование и обрести устойчивое положение и стабильный доход, теперь уговаривала ее рожать.

— А мы с Верой на что? — стала говорить Валентина Сергеевна. — Мы будем заниматься внуком, а вы спокойно учитесь и работайте.

Валерия вначале не понимала, в чем причина такого резкого изменения бабушкиной позиции. Но совсем скоро она догадалась — Валентина Сергеевна боялась потерять внучку. Валерия помирилась с ленинградскими родственниками, и это означало, что теперь Валентина Сергеевна перестала быть для Леры единственной, незаменимой и родной. Валерия поняла это, когда бабушка стала отказываться разговаривать о поездке в Питер, находя массу неотложных дел и обещая Лере поговорить о родителях Марины в другой раз. А когда Лера звонила ленинградской бабушке, Валентина Сергеевна не скрывала своего волнения и раздражения.

— Бабуль, ты боишься, что я уеду? — все же решилась спросить Лера.

Она и огорчалась, понимая, что Валентина Сергеевна нервничает из-за того, что никогда не случится, и сердилась на бабушку за то, что та, вместо того чтобы откровенно поговорить с внучкой, пыталась решить свою проблему за ее спиной.

— Не знаю, — ответила Валентина Сергеевна.

— Это же глупо, бабуль!

— Может быть, и глупо, но я не хочу тебя ни с кем делить! Я старый человек, и можно понять мои опасения, правда?

— Но это же ерунда! Ты же знаешь, что мой дом здесь, с тобой! — Валерия мгновенно почувствовала, как начинает быстро-быстро стучать сердце. — И совершенно ни к чему было сговариваться с Верой Петровной, а тем более идти у нее на поводу!

— Это только мое мнение, и Вера Петровна тут ни при чем. — Глаза бабушки недовольно блеснули. — Ребенок тебе нужен для укрепления семьи. Он соединит нас всех. Сплотит тебя с мужем!

— Ты действительно так считаешь? — ужаснулась Лера.

— Да.

— А тебе не приходило в голову, что ребенок будет несчастен в семье, где нет любви?

— Из-за твоих глупых мыслей может рухнуть твой брак! А ребенок успокоит тебя и образумит! — громко и резко ответила Валентина Сергеевна. — И если хочешь — да! Я боюсь тебя потерять! И никому не позволю отнять тебя у меня — ни ленинградским, ни этому твоему… летнему увлечению!