Верь мне и жди - Ольга Тартынская (2009)

— Мне пора, — коротко ответила я.

— Я провожу. — Мирослав поставил корзинку в траву.

— Это не обязательно, — неуверенно сказала я.

Однако он весьма облегчил мне дорогу, забрав неудобную и тяжелую сумку. Корзинка так и осталась стоять в траве.

Когда мы пришли в село, выяснилось, что сюда ходит рейсовый автобус от Вологды. Раз в день и кроме выходных, но ходит. И я как раз успевала к нему. Выходит, и вчера я могла уехать! О, прихоти судьбы!

Однако что бы изменилось, покинь я лагерь днем раньше? Осталась бы надежда? Да нет же, мне и так все было ясно. Цеплялась за воздух, чтобы не потерять рассудок.

Когда подошел автобус, я посмотрела на примолкнувшего Мирослава, сказала:

— Спасибо тебе, солнышко, — и поцеловала благодарно.

Мирослав ответил мне на поцелуй чуть живее, чем следовало, и спросил:

— О телефоне, адресе можно не спрашивать?

Воспоминание о Гошке больно кольнуло меня. Я отрицательно качнула головой. Слава Богу, надо было спешить. И Мирослав покорно затащил сумку в автобус, устроил ее у меня в ногах и выскочил, махнув прощально рукой. Ехать предстояло три часа. Когда за окном проплыл деревянный навес остановки, сердце мое тоскливо сжалось. Я оставляла тебя здесь, с ней… Мелькнуло лицо Мирослава, красивое, загорелое, и я почувствовала грусть от разлуки с ним. Ничего крамольного, просто этот юноша согрел меня и спас. Элементарная благодарность. Но грустно.

Я ехала и думала о том, что ничего не бывает случайного в жизни. Да, это была расплата, о которой мне говорил отец Александр! О, как последовательно меня карает судьба! В воображении пронеслись картинки, которые я безуспешно вытравливала из своей памяти: карьер, пески, озеро. Обнаженный Гошка, наша страсть… Теперь то же самое: озеро, купание, ваша любовь… Вот оно, возмездие. Ко мне вернулся мой грех и ударил смертельно.

И следующая мысль заставила меня похолодеть. Ты тоже грешишь, забыв об обетах, данных перед алтарем. Значит, и к тебе придет расплата, и тебя настигнет предательство, боль, страдание! Как страшно было думать об этом! Нет, только не его, Господи! Пусть все на себя возьму я, я, Господи, его не надо! Пусть любит, пусть будет счастлив…

Я плакала, не замечая этого, и мысленно молила и молила Бога за тебя, чтобы простил и пощадил.

Мое возвращение домой было кошмарным. Квартира встретила меня казенной чистотой и нежилым духом. Мы так и не смогли обогреть это пространство, подумалось мне. Если б были дети, все здесь стало бы совсем по-другому…

Я бросила сумку в холле, прошла первым делом в душ. Стоя под горячими струями, я терзала себя предположением: что, если она решит тебе родить? От этой мысли мне стало холодно в горячем душе. А почему нет? Она ведь юна, любит тебя. Я сжала мокрую голову руками. Господи, куда деть себя, такую старую и такую ненужную?! Мой плач превратился в скулеж. Ноющая боль внутри не стихала, хотя перестала быть острой.

Выйдя из душа, я прошла на кухню, достала бутылку вина и Налила себе полный бокал. Я пила, не пьянея, но еще надеясь на смягчающую анестезию. Когда в бутылке ничего не осталось, я зашла в твой кабинет. Нет, ты живешь не здесь, так мало в этом доме тебя. Ну конечно, если приходится скрывать самое главное, жизнь души, что остается? Холодная оболочка. Я заглянула в твой шкаф, достала рубашку, которую ты предпочитал носить дома, уткнулась в нее лицом. Рубашка была тоже стерильно чистая и не хранила никаких запахов…

Я слонялась по дому, держась за голову и бормоча: «Что же делать? Что делать?», когда на мой мобильный позвонила Марина. Я долго не хотела отвечать, но телефон все звонил. Я нажала кнопку:

— Алло?

— Вы дома? — спросила Марина не здороваясь.

Я ответила:

— Нет, сижу на поляне в лесу.

— Вы еще в «Святояре»? Мне говорили, там связи нет.

Мне стало стыдно:

— Извините, это я так пошутила. Я дома.