Любовный пасьянс - Елена Озерова (1997)

— Дай, пожалуйста, сигарету.

— Ты же не куришь? — удивился Иван.

— Дай, пожалуйста, сигарету, — ровным голосом повторила Алена.

Ей хотелось разрыдаться, или закричать, или разбить что-нибудь, чтобы дать выход неимоверному внутреннему напряжению. Но вместо этого она вынула из предложенной Иваном пачки «Парламента» сигарету с длинным белым фильтром и стала энергично разминать ее между пальцев.

Иван оторвался от дороги и мельком взглянул на Алену:

— Что это ты делаешь?

Крошки табака сыпались Алене на колени.

— Ты перепутала, «Парламент» — не «Ява». Это хорошие сигареты, и табак в них первосортный. Разминать необязательно.

Совершенно измочалив сигарету, Алена открыла окно и пустила по ветру то, что от нее осталось. Потом подняла стекло:

— Ничего. Оказывается, я не хочу курить.

Больше Иван заговаривать с ней не пытался.

Машина свернула с Ленинградки и понеслась по Кольцевой.

До Алениного обиталища на улице Миллионщикова доехали в рекордно короткий срок. Припарковавшись, Иван вылез из машины и помог выйти Алене. Заметив, что он ставит «Фольксваген» на сигнализацию, она спросила:

— Ты разве хочешь зайти?

— Ну, знаешь! — возмутился наконец Иван. — Это, в конце концов, просто невежливо. Я ночью мчусь в Шереметьево, жду в этом чертовом свинарнике, а взамен меня даже не хотят угостить кофе!

— Какой кофе в два часа ночи? — слабо улыбнулась Алена. — Если просто хочешь зайти — пожалуйста. Но извини, я жутко устала, и у меня дома беспорядок.

— Ничего, — Иван сразу успокоился. — Я понимаю, я ненадолго.

Он достал из багажника небольшую сумку, повесил ее на плечо, а в руку взял Аленин багаж:

— Ну что, хозяйка, пошли?

Конечно, настоящего беспорядка у Алены при ее педантичности просто быть не могло. Но пыли поднакопилось достаточно.

Иван помог Алене снять пальто и прошел в комнату вслед за девушкой.

— Ничего себе беспорядок, — насмешливо сказал он, оглядевшись. — Перфектистка несчастная. У всех бы так было.

Алена опустилась на диван и вытянула ноги. «Зачем он здесь, — вяло подумала она. — У меня совершенно нет сил развлекать его беседой и угощать чаем. Я хочу остаться одна». Но вслух она этого не сказала — все-таки действительно человек старался, встретил ее ночью…

Но Ивана и не надо было развлекать: у него было замечательное свойство везде чувствовать себя как дома. Не дожидаясь указаний, он прошел на кухню, и через минуту Алена услышала оттуда его голос:

— Кофе у тебя кончился, а вот чай превосходный, очень люблю «Эрл грей». Переодевайся, иди в ванную, а потом я тебя кормить буду.

У Алены уже не было сил возражать.

Когда она, освеженная горячим душем, вошла на кухню, то просто глазам своим не поверила. В чашках дымился свежезаваренный чай, на блюдечке лежало берлинское печенье, фигурный шоколад, неизвестно откуда взявшиеся сыр и колбаса нарезаны аккуратными кружочками, а рядом с хлебом стояла открытая баночка абрикосового джема.

— Я подумал, что ты проголодаешься с дороги, — скромно объяснил Иван, но его скромность была напускной.

— Спасибо, — Алена слабо улыбнулась и опустилась на заботливо пододвинутую Иваном табуретку.

Горячий чай — как раз то, что сейчас ей требовалось. Иван внимательно смотрел, как она маленькими глотками отхлебывает из чашки, но к своему чаю так и не притронулся.

— Давай я сделаю тебе бутерброд, — предложил он. — С чем ты хочешь — с сыром или с колбасой?

— Ни с чем, — улыбнулась Алена. — У меня нет сил есть. Осталось только одно желание — поскорее оказаться в постели.

Она отставила чашку и потянулась. Намек был более чем прозрачным. Теперь Ивану полагалось откланяться и уйти, но вместо этого он сказал:

— Отлично. Можно, я за тобой и дальше поухаживаю?