Лабиринты судьбы - Марина Преображенская (1996)

Я неопределенно пожала плечами. Собственно, мне это было безразлично, но открывшиеся обстоятельства немного проливали свет на двусмысленные отношения Леши и жены Андроника. Оказывается, Ник знал о частых встречах Леши и Стаси. Стасе и нужно было-то от Леши всего лишь посредничество в налаживании семейных отношений. С этим я разобралась, на сердце стало немного легче, но та таинственная незнакомка… Боже, как она терзала мое сердце! Я ведь слышала, каким нежным и соблазнительным был его голос, когда он разговаривал с ней, уходя от меня все дальше и дальше, пока не скрылся в одной из спален. Я вспомнила это до мельчайших подробностей. И то, на какие ухищрения мне пришлось пойти в попытке выяснить, чем они занимаются за закрытой дверью, и то, какое разочарование меня постигло, когда я так и не увидела на дисплее ни Лешу, ни его спутницу, и то, как я узнала, что местом своего уединения они выбрали именно спальную комнату, которая, я была уверена, что и Леша знал об этом, не просматривалась видеосторожем.

Воображение мое разыгралось, и сердце снова бешено заколотилось. В диком, необъяснимом напряжении я вдруг посмотрела вперед и с ужасом увидела, что навстречу нам на невероятной скорости несется потерявший управление огромный, жуткий «КамАЗ». Кровь заледенела в моих жилах, и единственная мысль вспыхнула в мозгу перед страшным ударом: «Конец!»

— Держись! — услышала я хриплый, искаженный до неузнаваемости голос Андроника. Солнечный луч блеснул в синей бездне, и я погрузилась во тьму.

24

— Молоденькая какая… Ай-ай-ай… Как же она без ноги?…

— Ой, не говори, не говори…

Какие-то странные голоса непонятного происхождения доносились до моего сознания. «Где я?» — мелькнуло у меня в голове.

Мне вдруг стало невыносимо холодно, и я задрожала всем телом. Каждая клеточка будто набухала изнутри, переполнялась субстанцией жидкого азота и готова была вот-вот взорваться мелкими осколками льда.

— А может, и не выживет? — вопрошал странный старушечий голос, больше похожий на скрип несмазанных тележных колес.

— Доктор сказал, жить будет… Без ноги…

«О ком это они?» — снова удивилась я и открыла глаза. Белая пелена, словно непроглядный туман, стояла у меня перед глазами. Я захотела протереть глаза рукой и попыталась поднести ее к лицу. Рука лишь едва дернулась и бессильно упала.

— Смотрите, Раиса Федоровна! Смотрите! — оживился голос, тот, что помоложе. — Она шевелится!

Кто-то осторожно приблизился ко мне и шепотом произнес в сторону:

— Дрожит вся…

— Давай одеяло, — немедленно отозвался старушечий скрип. — Накрывай ее. Накрывай. Вот так… так… Осторожней!

Кто-то неловко задел кровать, и пронзительная боль вывернула меня наизнанку. Я глухо застонала и повернула голову в направлении голосов.

— Где… я? — попыталась я произнести спекшимися губами, но услышала лишь нечленораздельное глухое мычание. Губы даже не раскрылись. Мысли путались, в горле стоял горький сухой ком, грудь сдавило тяжелыми тисками. Я попыталась откашляться. Первый же вздох полной грудью причинил мне невероятные страдания. Тут только я поняла, насколько все в нашем организме взаимосвязано: я вдруг почувствовала, как болезненными толчками бьется о ребра сердце, как каждый вздох отзывается где-то в области пяток, а попытка повернуть голову дробит на части все мое истерзанное нутро. Я снова глухо застонала и на короткий миг провалилась в приносящее облегчение небытие.

Когда я снова пришла в себя, то услышала рядом с собой спокойный, уверенный голос мужчины. Мне сразу представился большой, широкоплечий темноглазый брюнет. Он показался мне красивым и сильным, и я успокоилась.

— Ирочка, здравствуйте. Меня зовут Владимир Николаевич, я ваш врач.