– Бедный Эдмунд! Не очень-то хорошо все это закончилось для него и для меня. Недавно я встретила на рынке Пейшенс, и она рассказала, что он сбежал от своих учебников, чтобы стать столяром или кем-то в этом роде. А вот Хэймера мне жалко, он остался со своей матерью. Ну, по крайней мере она никогда не явится в магазин, я в этом уверена, – рассмеялась Грета.

На следующий день, как только закрылся магазин, Грета с Китти поднялись по лестнице в мансарду, чтобы прибрать в комнате, в которой им предстояло спать. Китти роптала, пока они отмывали пол, собирали двуспальную железную кровать и снимали паутину в углах комнаты. Грета нашла ночной горшок, кувшин для воды и полотенца для них обеих. Эта мрачная комната нуждалась хотя бы в покраске, но преимущество проживания здесь состояло в том, что им больше не придется тащиться по заснеженным улицам затемно и утром, и вечером.

Когда они закончили, Грета открыла окно, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха. Ее взору открылся великолепный вид на Кафедральный собор в вечерних сумерках. Крыши домов искрились инеем, а дым из печных труб струился вверх в неподвижном воздухе. Было что-то волшебное в этих старинных мостовых, по которым когда-то маршировали римские легионы, направлявшиеся на север. Сейчас же духовой оркестр играл рождественские мелодии на углу улицы и все магазины были украшены праздничными гирляндами. Грета решила, что будет приятно каждое утро, проснувшись, видеть все это, пусть даже колокола Кафедрального собора всю ночь не будут давать им спать.

Позже они сидели с Китти у плиты в кухне цокольного этажа и ели рагу, которое Китти приготовила под надзором старшей сестры. Грета показала ей шкафы для посуды, кладовую и рабочий стол. Она должна будет присматривать за Китти, но этот вечер был исключением, они не придерживались своего нового распорядка.

– Оставайся здесь, пока он не позвонит, а когда он опять позвонит, ты пойдешь и уберешь со стола.

– А ты с ним ешь?

– Нет, конечно. А сегодня я обещала заняться витриной. Ты сможешь выйти на улицу и посмотреть, как это будет выглядеть, когда мы закончим.

– И простудиться? Большое спасибо!

– Китти, это твой шанс, не лишай себя его, даже не приступив к выполнению своих новых обязанностей. Я знаю, что это не то, чем тебе хотелось бы заняться, но хотя бы попытайся ради мамы.

Грета старалась держать себя в руках и говорить спокойно.

– Вот тут список обязанностей, перечисленных по порядку, я их прочту.

– Я умею читать не хуже тебя. Иди наверх, валяй там дурака.

Грета ощутила, как в ней закипает ярость. «Не обращай внимания, не позволяй ей вывести тебя из себя», – сказала себе Грета. Поднимаясь по лестнице, она нервничала. Было такое чувство, будто начинается новый этап ее жизни. И она не позволит Китти ни помешать этому, ни даже испортить ей настроение. Она оделась с особой тщательностью и по такому случаю, для удачи, надела подвеску, которую ей оставил мистер Абрамс. Раньше в этот же день она набрала веток рождественских пихт, выброшенных на рынке, чтобы вставить их в горшок для растений, обернутый серебристой бумагой. Собранные в букет, ветки торчали прямо вверх.

– Я подумала, что с этого можно начать, развесив на ветках ожерелья и браслеты, – сказала она мистеру Слингеру, показывая то, что уже было готово. – Мы можем сделать звезду из связанных вместе брошей?

– Да, подумайте, как это лучше сделать, – ответил Слингер.

Не обращая внимания на ветки, он с интересом рассматривал подвеску на ее шее.

– Красивая вещь на вас.

Прикоснувшись пальцами к цепочке, Грета улыбнулась:

– Мистер Абрамс завещал ее мне. Это была любимая жемчужина его жены, и для меня большая честь носить ее.

– Жемчужина и в самом деле замечательная. У него был хороший вкус.

– Она передавалась по наследству в семье его жены. Абрамсы прожили вместе пятьдесят лет и были счастливы в браке, я думаю. Это ведь очень важно, правда?