Желтый бриллиант - Тамара Перова (2017)

Олег Борисович стал вспоминать. Отец, уже в больнице, за день до роковой операции, рассказал Олегу, как в 20-м году зимой ночью в дом постучал человек. Он был весь грязный, оборванный, все время кашлял в окровавленную тряпку, задыхался. Евграф Силантьевич оттолкнул сына подальше. Борис услышал только имя гостя — Иван Головнин. Гость протянул что-то, завернутое в тряпку или портянку, и ушел. Евграф Силантьевич зашел в прихожую, двумя пальцами размотал кулек. В кульке была ржавая, размером с толстую книгу, коробка от леденцов «Монпансье». В коробке завернутые в мешковину лежали папки с документами и, наверное, кольцо. Тряпку Евграф Силантьевич приказал, тут же сжечь, а жестяную коробку промыть уксусом. В городе свирепствовали холера, брюшной тиф, туберкулез. Он долго тер руки уксусом, приказал печнику, единственной прислуге в доме, протереть все, что можно, крепким раствором уксуса.

Через неделю Олег Борисович должен был лететь в Стокгольм, читать курс из 20-ти лекций, затем — в Осло, курс из 15-ти лекций. Таким образом, в Цюрихе он будет через два месяца. Лекции отменять или передвигать сроки нельзя. Это — дело государственной важности. Внешне — обычные лекции по узкопрофильной тематике. На деле — пропаганда мощи Советского Союза. Наличие необъятных запасов углеводородов, достоверная информация об их расположении меняет соотношение сил в мире. Без всякого ядерного оружия! Сам лектор и все прочие прекрасно знали, что половина студентов — представители специальных служб многих государств. Они все записывают, фотографируют, перечерчивают.

Профессор Сикорский не боялся сказать «лишнего». Здравый смысл, искренний патриотизм, воспитанный дедом и отцом, наконец, иудейская мудрость, которую Берта передала сыну с генами, сформировали мощный внутренний цензор в сознании профессора. Все попытки узнать больше сказанного были обречены. Московские чиновники с трудом, но понимали, что профессор Сикорский — фигура, полезная для государства, и особо его не притесняли.

Олег Борисович оформил отпуск, где указал на необходимость отдыха и лечения в Швейцарии. Возражений не последовало. Гонорары за лекции Сикорский получает в валюте, а лечиться ему давно пора! Отделаться от Степаныча на время отпуска — пара пустяков. Олег Борисович отправился в Цюрих, Степаныч — в Рязанскую область, помогать бабке окучивать картошку.

Господин Сикорский неплохо знал немецкий язык. Он быстро решил все представительские проблемы. Его встречали и провожали управляющие крупнейших частных банков, говорили много ненужных слов, уверяли в надежности финансовых институтов и доверительном отношении к почетным клиентам. Господин Сикорский получил несколько банковских чековых книжек, абсолютно ненужных в Советском Союзе. Главный и единственный офис в княжестве Лихтенштейн неприятно удивил и разочаровал нового владельца. Наглые клерки делали вид, что ничего не понимают. Этой «конторой» надо заниматься всерьез, если вообще заниматься. Попытки что-либо узнать о последней хозяйке «Голдин Леди», наталкивались на вежливое молчание.

Когда Олег Борисович обедал на открытой площадке ресторана недалеко от офиса «Голдин Леди», к нему подошел пожилой господин и представился. Он говорил на русском языке. Несколько забытом, с другими интонациями и оборотами речи, но необычайно красивом и благозвучном, языке. Господин слегка поклонился.

— Я — князь Ветлицкий, Петр Ильич.

— Сикорский Олег Борисович.

— Я так догадался, Вы — наследник «Голдин леди», родственник, скорее всего, внучатый племянник графини Дарьи Силантьевны Сикорской-Головниной. Очень рад! — князь Ветлицкий, еще раз поклонился. — На улице жарко, извольте ко мне в гости, на русский чай из самовара!

Олег Борисович смутился, вернее, ему было лень пить чай из самовара. Но князь настаивал.

— Я очень хорошо знал Вашу родственницу, я могу многое рассказать.