Желтый бриллиант - Тамара Перова (2017)

— Идем на поправку. Скоро, недельки через две, можно домой!

Николай Александрович, вздрогнул. Где его дом? Куда ему идти после больницы. Этот вопрос он как-то обсуждал с сыном.

Василий рассказал, что в Соколиках навели порядок. Все счета — оплачены, коммуникации в порядке. Но Николай Александрович один не справится в деревенском доме. Кто будет чистить дорогу от снега, ездить в магазин, в Щелыково. В деревне магазин закрыли. Там какие-то неприятности с мужем продавщицы. Вообще, дом пригоден для лета, весны-осени, но не для зимы. Васька, строго, заключил:

— Или ко мне — в Барвихино, или к матери — в Сосновый Бор. Квартира в Конькове в стадии капитального ремонта. Это — надолго.

— Николай Александрович, я к Вам за советом. Можно? — профессор Бакеридзе, жалобно, просящим взглядом, посмотрел в глаза профессора Большакова.

Николай Александрович удивился.

— Доктор, какой я Вам советчик?

— Не мне, а моему племяннику, Георгию. Он мне, как сын.

— Да, да. Это — правильно! — закивал головой Николай Александрович. — А что с Вашим племянником?

— Запутался в диссертации! Ведь Вы знаете, как трудно одному в науке.

— Разве Ваш племянник — не медик?

— Нет! Он со школы увлекся физикой. Окончил Высший технический университет.

— Как его фамилия? — взгляд Николая Александровича сосредоточился.

— Георгий Колехидзе. Гера — сын моей сестры.

— Георгий! Он был моим аспирантом, пока я не…

— Не попали в неприятную ситуацию. С кем не бывает!

Доктор Бакеридзе подсказал пациенту Большакову, как называется тот смертельный кошмар, который он пережил.

— Георгий очень способный физик. У него прогрессивное мышление человека двадцать первого века!

— Если он приедет к Вам на консультацию. Ненадолго! Как врач, я проинструктирую Георгия. Он очень дисциплинированный!

Николай Александрович всегда удивлялся, глядя на Георгия, как грузины, армяне, воспитывают в своих детях послушание, уважение к старшим?

— Конечно, я буду очень рад. Пожалуйте — завтра.

Николай Александрович очень волновался, ожидая встречи с учеником. Георгий вошел в больничную палату своего «кумира» ровно в 16–00. Неотразимая улыбка Георгия говорила больше, чем все возможные в такой ситуации слова.

Николай Александрович очень изменился. Да, он — постарел. Он заметно похудел. Вместо роскошных русых волос — лысина, слегка заросшая ежиком седых волос, и трехдневная небритость. Георгий подумал: «Именно так должен выглядеть великий ученый!» Николай Александрович был одет в уютные спортивные брюки и синюю в клеточку рубашку.

Конечно, «мэтр науки» и «зеленый» аспирант просидели за компьютерами допоздна. Георгию, действительно, требовалась помощь. Научный руководитель, которому «навязали» Георгия, был специалистом в близкой, но совсем другой области физики. Если он, вообще, был специалистом. За время руководства новым ректором, назначенным вместо Большакова, профессорско-преподавательский состав Университета измельчал. Многие известные квалифицированные преподаватели покинули вуз. То, что десятилетие создавал ректор Большаков, было разрушено менее чем за один учебный год. Научный руководитель не вникал в работу аспиранта. Но исправно принимал дорогие подарки от богатого грузинского сыночка, которые передавал в знак благодарности за сына Автондил. Николай Александрович стал работать над диссертацией Георгия, как над своей работой. Георгий по первому звонку приезжал к «своему» научному руководителю. За две недели Николай Александрович сделал такой объем работы, на который другому хорошему специалисту потребовался бы год усиленного труда. Научный руководитель в университете был возмущен, зачем такая спешка? Необходимо все перепроверить «на эксперименте». Он не знал, кто помогал Георгию.