Желтый бриллиант - Тамара Перова (2017)

Доктор Пиневин подошел к Татьяне Петровне, измерил температуру, покачал головой. Много, слишком много! Он достал из-под журнального стола мобильный диагностический центр, размером со средний компьютер, настроил функцию УЗИ и опять, в десятый раз, стал смотреть на монитор. Подошла медсестра. Она заканчивала 1-й Медицинский институт и специализировалась по кафедре ультразвуковой диагностики.

— Александр Иванович, Вы посмотрите область малого таза в 3D проекции.

Маша застучала по клавиатуре, как маленький дрозд. Вот она, цветная, вращающаяся картинка!

— Стоп! Маша, смотри, что это? — почти закричал, забыв про медицинскую этику, доктор Пиневин.

Маша, как на экзамене, ответила:

— Это шов от очень давней операции. Сейчас так не шьют. Вот, обратите внимание!

Александр Иванович и Маша буквально влезли в монитор. Маша была права.

— Застарелый шов на почечной лоханке при сильном переохлаждении ног, на фоне стресса…

Доктор Пиневин продолжил:

— Может спровоцировать мощный воспалительный процесс. Но что скажет сама больная?

Больная в полузабытьи дремала и ничего не слышала.

Маша вышла в холл, спустилась на первый этаж — попить кофе. Александр Иванович присел рядом с Татьяной Петровной, посчитал пульс. Похоже, сердце начинает уставать от борьбы с воспалением.

— Таня, Вы меня слышите?

Давно забытое обращение, вернуло Таню к действительности. Николай Александрович должен активизировать всю свою интуицию, всю практику психолога.

— Таня, а Вы катались в детстве с горок? Помните, на куске картонной коробки, а потом как подпрыгнешь на бугорке, и на спину. А небо — высоко так, не долетишь.

Татьяна Петровна улыбнулась.

— Я редко каталась с горок, бабушка-врач с меня глаз не спускала. И мама — детский врач! Как я у них вообще выжила?

Таня почти засмеялась, лед тронулся.

— Так за все детство и молодость — ни одной травмы?

Татьяна Петровна промолчала.

Значит, что-то было, о чем она не хочет говорить. Но наверняка хорошо помнит.

— Танечка, я, вот, помню, у нас в классе, мы в классе 9-м, учились, трое парней поспорили, кто больше девчонок изобьет ногами. Таня вздрогнула всем телом, привстала, опираясь на локти, и спросила:

— Что Вы хотите узнать? Спрашивайте! Если это только важно для моего выздоровления — я отвечу.

Доктор Пиневин решил, что он все-таки неважный психолог.

— Таня, скажите, Вас били по пояснице, по почкам. Это необходимо знать, чтобы поставить правильный диагноз.

Татьяна Петровна, с трудом повернулась на живот и подняла рубашку.

— Это — швы от операций.

Пиневин долго изучал старые, еле заметные следы операционного вмешательства.

— Так у Вас еще и поясничный отдел?

— Две позвоночные грыжи, — пояснила Таня.

Она опять повернулась на спину.

Александр Иванович поправил подушку, и Таня, задыхаясь и плача, все рассказала. Про Николая, про их любовь, про отца, который не захотел ни с кем делить любимую дочь, про беременность. Как Николай летал в Америку за лекарством, и про Мадам Жако.

— А теперь он меня бросил.

Таня отвернулась к стене.

— Доктор, сделайте мне укол, я больше не могу жить!

Николай Александрович улыбался.

— Танечка, я Вам сделаю сорок уколов, по четыре в день! Через две недели Вы будете здоровы. И никакого аппарата искусственной почки! Банальное воспаление застарелого внутреннего послеоперационного шва. Иммунитет укреплять надо! Морковки побольше грызть!

Татьяна Петровна поплакала и заснула.