Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер (2016)

Мы зашагали домой. Похолодало, и улицы заполнила толпа туристов, вышедших на поиски развлечений. Среди них попадались весьма интересные личности, и уж чем-чем, а застенчивостью я не страдаю, но сегодняшний вечер принадлежал только мне и Белле. Посему нас вполне устраивало общество друг друга, и, держась за руки, мы шагали рядышком в уютном молчании.

Поглазев на роскошный закат, я опустился на колени и начал молиться. «Отец Небесный, благослови мою семью — Беллу, Райли, Майкла и детей — и даруй им крепкое здоровье духа и тела. Пусть ангелы твои оберегают их покой, и дай им жить в мире и согласии. Благослови тех, кто уже покинул этот мир. Пусть живут они вечно в твоем присутствии. Прости нам грехи наши и помогай нам в трудах наших на стезе к тебе. Аминь».

Я вдруг понял, что впервые с тех пор, как узнал о своей болезни, молился не о себе, а о тех, кого люблю. На душе у меня полегчало.

— Спокойной ночи, — сказал я.

— Спокойной ночи… и не забудь принять лекарство перед сном.

«Как же можно забыть об этом, — подумал я, — если у меня весь день болел живот?»

Из шкафчика я достал запасное одеяло и укрыл им Беллу, чтобы не закрывать окна на ночь. Приняв таблетки, я улегся спать. Мне всегда нравился запах океана и рокот волн, они убаюкивали меня, и вскоре я заснул.

* * *

На следующее утро, съев несколько кусочков дыни с пшеничными гренками, мы взяли напрокат ярко-красный конвертибль[8]. Это была идея Беллы, благослови ее Господь.

Вообще-то, было еще рановато ездить с опущенным верхом, но нас это не волновало. Мысленно я перенесся в юность. Моим первым автомобилем стал «Бьюик Спешиэл» 1965 года выпуска с четырехкамерным движком Wildcat 310 под капотом. Именно за рулем этой машины я впервые познал ощущение подлинной свободы.

Опустив верх, придвинув передние сиденья чуть ли не вплотную к ветровому стеклу и включив радиоприемник на полную громкость, мы с моей девушкой колесили по миру мопедов и велосипедов. Нет ничего более волнующего, нежели чувство пустой трассы, летящей под колеса, когда можно не беспокоиться о том, что твои мозги разлетятся брызгами в разные стороны. Остановившись, чтобы Белла смогла купить припасы для нашего пикника — хлеб, сыр, бутылочку не слишком острого соуса, — я заметил, что мы стали объектом пристального внимания. На губах моих, помимо воли, заиграла улыбка. Белла вернулась в машину и взглянула на меня.

— В чем дело? — спросила она.

— Яблочного пирога не нашлось?

— Там, чуть дальше, есть маленькая булочная, — ответила она и улыбнулась. — А еще нам понадобятся фрукты и овощи.

Я ничего ей не сказал. Откинув голову на подголовник и подставив лицо солнцу, я направил машину на север.

Свернув на одну из боковых тенистых дорог, я утопил педаль акселератора в пол, вслушиваясь, как взревел четырехкамерный двигатель, жадно поглощая бензин галлонами. Хриплый вой выхлопной трубы заглушал остальные звуки. Я покосился на Беллу. Встречный ветер растрепал ей волосы, но она только качала головой и смеялась. На заднем сиденье лежало одеяло и стояла корзина для пикника, рядом сидела любовь всей моей жизни, а бак был полон горючего. «Все-таки жизнь — прекрасная штука», — подумал я.

Чем дальше от моря мы забирались, тем пасторальнее становился окружающий пейзаж. Я с удивлением увидел пасущихся оленей и лошадей. На ярко-синем фоне Атлантического океана овцеводческие фермы и покатые холмы выглядели зеленее, чем в моих воспоминаниях. Морской ветер ласково гладил меня по щекам, и я вновь почувствовал себя молодым. Мы остановились у придорожного лотка с овощами и фруктами, по-прежнему работающего на доверии[9]. Там продавались желе из плодов шиповника и чудесно высушенные шляпки подсолнухов. Пустая банка из-под кофе предназначалась для платежей. Я бросил в нее десятку, взял баночку желе, два подсолнуха для Беллы и несколько овощей и фруктов для себя.