Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер (2016)

Дьюи вцепился в сиденье…

Со стороны это, должно быть, выглядело дико, но другого способа научиться полицейскому развороту я не видел.

Да, мне было страшно, но все-таки не настолько, как если бы я остался дома с отцом и Джозефом.

* * *

Сначала задержали мой рейс, а потом у меня случилась долгая и оживленная дискуссия с вконец обнаглевшим клерком за стойкой проката автомобилей, так что в Шарлотту, что в Северной Каролине, я попал, когда уже совсем стемнело. Жара Юга обжигающей волной ударила мне в лицо, живо напомнив Вьетнам. Я подобрался, инстинктивно ожидая учащенного сердцебиения и одышки, которыми неизменно сопровождались эти воспоминания, но ничего подобного не случилось. Тело вело себя спокойно и расслабленно. «Значит, я все-таки излечился, — сказал я себе, — и должен поблагодарить Беллу за это!»

Преисполненный радостных надежд, я зарегистрировался в мотеле и, позвонив домой, рассказал Белле о своих последних открытиях. Она тоже пришла в восторг и оборвала меня, когда я начал извиняться за то, что оставил ее одну, заявив:

— Ты всю жизнь в первую очередь думал о других. Пришло время подумать о себе. Наслаждайся и получай удовольствие!

Я поблагодарил ее, положил трубку, сел во взятую напрокат машину и покатил к гоночному треку Лоу, что в Гаррисбурге, неподалеку от поворота на федеральную трассу 29. Занятия должны были начаться только утром, но мне хотелось повидать трек немедленно.

Учитывая, что большинство гоночных команд NASCAR размещались неподалеку от Шарлотты, трек Лоу служил тренировочной трассой для многих звезд. Полуторамильный овал считался гордостью компании «Спидвей моторз». Здесь каждый год проводилась самая продолжительная и престижная гонка NASCAR, «Кока-Кола 600», принимая на своей территории в День памяти[17] до ста тысяч орущих во всю глотку зрителей и болельщиков. С наклоном на повороте до двадцати четырех градусов, а на прямых участках — до пяти, трек Лоу по праву считался одним из самых быстрых в стране.

Объезжая гоночную трассу в густеющих сумерках, я вдруг заметил кооперативные жилые дома, приткнувшиеся над первым поворотом, — в самом удобном и выгодном месте для наблюдения за ходом гонок. «Славное местечко! Я бы тоже не отказался поселиться там», — подумал я.

* * *

На следующее утро встал я, что называется, с петухами, съел банан, батончик мюсли, проглотил две пилюли и не спеша доехал до трека. Прибыв туда, я с удивлением обнаружил коренастого малого с песочными волосами и карими глазами, который тоже, очевидно, ждал открытия. Я протянул ему руку.

— Доброе утро! Меня зовут Дон ДиМарко.

— Билли Хатчинс, — представился он, пожимая мне руку. — Доброе утро! — Он окинул меня внимательным взглядом. — Ну и давно вы обучаете таких, как я, помешанных на скорости обормотов?

— Совсем недавно, — ответил я и рассмеялся. — Я такой же курсант, как и вы.

Он вновь окинул меня быстрым взглядом, явно производя в уме какие-то вычисления.

— Прошу прощения, но вы выглядите…

— Стариком?

Он пожал плечами.

— Не-a… Вы похожи на учителя. Младших классов.

Следующие несколько минут мы с ним дружески болтали, знакомясь поближе. Билли Хатчинс родился в Хантерсвилле, Северная Каролина, и оказался умен не по годам. Он уже участвовал в гонках на короткие дистанции на юге, где выиграл приз «Лучшего новичка сезона», а теперь жаждал заполучить трофей «За мастерское вождение». К нам начали присоединяться другие слушатели. Билл увидел своего приятеля и, представляя нас друг другу, сказал:

— Эв, это Учитель. — Переведя взгляд на меня, он улыбнулся. — Учитель, это мой приятель Эван Джейкобс.

Я, рассмеявшись при упоминании своего нового прозвища, пожал парнишке руку. А он вытер лоб и заметил:

— Здесь жарче, чем двум мышам, которые занимаются этим делом в шерстяном носке в августе.