Рожденная заново - Мари Фишер (1994)

— С этого все и началось.

Пьер не обратил внимания на ее реплику и спросил, поправляя на себе бабочку:

— Тебе никогда не приходило в голову, что наше ремесло имеет нечто общее с обманом?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мы даем демонстрировать наши модели девушкам, которые выглядят привлекательными даже в лохмотьях, и обманываем наших клиенток, лживо уверяя их в том, что они будут похожи на этих сказочных женщин.

— Но ведь это так и есть! — возразила Юлия, потом, подумав, добавила: — Хотя бы отчасти.

— Eh, bien! Ты ведь понимаешь, что я хочу сказать. При помощи даже самой изысканной модели нельзя скрыть сутулую спину, живот, слишком узкие плечи или широкие бедра.

— Нет, ты не прав все-таки в определенной степени, можно. Если ты говоришь, что манекенщицы хорошо выглядят даже в скромных платьях, то тогда можно из этого сделать такой вывод: женщины, у которых не безупречная фигура, не имеют права быть плохо одетыми.

— Туше! Я сдаюсь побежденным, мой маленький философ. Ты защищаешь только свою профессию.

— Это наша профессия, не так ли? Между изготовлением вещей и ее продажей огромная разница, но их нельзя отделить друг от друга. Одна часть не может существовать без другой. — Она с его помощью надела пальто. — Ты сначала пойдешь за машиной?

— Нет, ma petite, мы пойдем пешком. Это недалеко.

Действительно, танцевальный бар, в который он ее повел, находился всего лишь в нескольких кварталах от дома и, по тому, как его там называли «месье граф», она решила, что он там частый и желанный гость. С кем же еще Пьер бывает здесь обычно? — пронеслось у нее в голове, но она понимала, что не имеет никакого права на ревность, и не стала задавать вопросов.

Стены и потолок в помещении бара были обшиты деревом, уголки и ниши были слабо освещены, так что у влюбленных парочек была возможность тихо поворковать. Стойка бара и стена за ней также были освещены неярко, впрочем как и небольшая круглая площадка для танцев. У рояля сидел высокий чернокожий человек, оттуда была слышна приятная музыка.

Все столики были заняты, и они сели на высокие табуретки у стойки. Пьер заказал коктейли. Они пили через соломинку коктейли и болтали. Затем Пьер протянул ей руку и помог встать. С другого конца бара кто-то сказал ему несколько слов, которые он, улыбаясь, парировал.

— Мои друзья, — объяснил он Юлии. — Они хотят, чтобы мы сели к ним.

— Но это не все, они сказали еще что-то.

Пьер засмеялся.

— Ты заметила это? Ну, они завидуют мне — как это сказать? — моей победе. Над тобой, Юлия. Поэтому они, естественно, подтрунивают надо мной.

Юлия много бы отдала за то, чтобы понять эту небольшую словесную перепалку, и твердо решила, наконец, начать учить французский язык.

Когда они ступили на танцевальную площадку, Пьер сделал знак пианисту. Тот его понял и начал играть медленный вальс. Через секунду они нашли общий ритм и отдались звукам нежной мелодии. Юлии казалось, как будто она парит над танцевальной площадкой. Ей казалось, что никогда еще она не чувствовала себя в таком единении с партнером. Потом был медленный фокстрот, танго и опять медленный вальс. Их примеру последовали другие пары, как будто бы они, Юлия и Пьер, первыми сломали лед. Юлия была рада этому, поскольку это означало, что общее настроение поднялось, и ей больше не приходилось чувствовать себя выставленной на всеобщее обозрение. Но вскоре на танцевальной площадке стало слишком тесно.

— Достаточно на сегодня, — прошептал ей на ухо Пьер.

— Как жаль! — ответила Юлия и безропотно пошла с ним обратно к стойке.

Они допили свои коктейли и направились домой, останавливаясь каждый раз через несколько шагов, чтобы поцеловаться — как влюбленные на заре юности.

— Какая ты молодая! — нежно прошептал Пьер. — Я не могу вспомнить, когда я в последний раз целовал девушку ночью на улице.

— Обычно ты это делаешь только в такси? — поддразнила она его.