Мой единственный - Джил МакНейл (2006)

В середине общего разговора он неожиданно выпаливает: «Знаешь, мне очень жаль. Мне это очень важно, я очень хочу поцеловать тебя, ну очень сильно хочу. Можно? Я не хочу показаться наглым, получить синяк или что-нибудь такое. Можно?» Он смотрит на меня особенным умоляющим взглядом, которому, он сам знает, невозможно сопротивляться. Это заставляет меня рассмеяться, и я смеюсь так сильно, что он даже обижается, пока мне наконец не удается сказать, что это будет очень здорово. Он говорит, что подождет, когда я перестану смеяться, пожалуйста. Я прекращаю в ту же секунду.

Удивительно просто, как быстро и легко ты сливаешься с партнером в поцелуе, мне бы хотелось остаться на диване на всю ночь, но Мак явно хочет перейти в спальню, и там скорость увеличивается. Мое ужасное третьеразрядное нижнее белье не представляет собой препятствие, хотя Мак и смотрит на мой старый серый лифчик с некоторым удивлением. Я объясняю, что у меня есть красивые шелковые, но не думала, что придется сегодня демонстрировать их, и в основном ношу удобные. Попробуй походить, когда грудь притянута к подбородку, а щель между поднятыми грудями очень даже ничего, но там собираются крошки от печенья, если потерять бдительность во время еды. Маку очень нравится идея о щели между приподнятыми грудями, и он требует демонстрации. Потом он произносит кучу неприличных слов со своим красивым акцентом. Я засыпаю совершенно изможденная а, просыпаясь в пять, не могу понять, где я. Собираюсь незаметно выскользнуть из комнаты, но Мак просыпается и требует сказать, куда я иду. Я говорю, что хочу вернуться в свою комнату, чтобы поспать спокойно, он неохотно соглашается, но потом мы долго прощаемся, и я выхожу от него только в половине седьмого.

Чувствуя себя очень довольной и красивой, я валюсь в постель у себя в номере, поспать часок, прежде чем решить, где взять силы для работы сегодня. Оказывается, не могу заснуть: сцены прошедшей ночи сразу встают перед глазами, как только я их закрываю. Все это очень выбивает из колеи. Заказываю завтрак и принимаю душ. Чуть не утонула в душе, такое чувство, что разбил частичный паралич; ноги как ватные, спина болит убийственно. Мне как будто девяносто пять лет, волосы сзади спутались так, что придется ножницами отрезать. На плече растет огромный синяк, это я упала в какой-то момент ночью с кровати и попала на туфли.

Приносят огромное количество кофе и тосты, я начинаю чувствовать себя как нормальный человек, а не как пострадавший от землетрясения. Собираюсь позвонить Лейле, чтобы она провела сеанс психотерапии, но в эту минуту звонит мой мобильник. Это Барни, в отвратительном настроении, просит меня поскорее добраться до бухты и посмотреть, там ли еще лодка. У меня уже длинный список неотложных дел. Не знаю, что делать с Маком, но тут звонит местный телефон, это он, благодарит за чудесную ночь. Он нашел мою сережку в своем ботинке, может быть, я заберу ее, а то ему она не подходит? Интересно, как он узнал мой номер, но я рада, что ему это удалось, хоть это и некрасиво со стороны администрации отеля. Я отвечаю, что тоже очень рада, мы флиртуем бесконечно долго и договариваемся встретиться вечером в баре. Мак говорит, что собирается посмотреть картины в Сейнт-Ивсе, вернется к девяти. Остается надеяться, что я тоже вернусь к этому времени в отель, а не застряну в бухте, ограждая группу от перевозбужденных делегатов конференции.