Свободная любовь - Алина Феоктистова (1996)

— Мне твой романтический бред уже надоел. — Геннадий Васильевич остановился перед Игорем. — Я наслушался его предостаточно за эти месяцы. Каков романтик! Ты знаешь, Молчанов, что именно благодаря твоему рыцарству я имею возможность сейчас разделаться с тобой? Что тебе стоило отослать статью в любую из газет? Со мной уже было бы покончено. И областные, и московские менты уже были бы здесь.

— Я знаю, Крок, — сказал Игорь.

— Но ты не мог поступить так. Ты думал, что хозяин борделя — мэр, а у мэра есть красивая дочь. «Я хотел въехать в город на белом коне, да хозяйка корчмы улыбнулася мне». Так?

Марго никогда не замечала, что у ее крестного такой ледяной тяжелый взгляд.

— Подслушивал? — усмехнулся Игорь.

— Было! — захохотал Геннадий Васильевич, и его щеки затряслись.

— А согласись, я здорово водил тебя за нос. Один только раз у меня вышла промашка. Я сказал этой малышке о своей причастности к получению квартиры ее мужем. Но я был не в себе. У меня тоже есть любимая, и она была с другим. И ты был так близок к разгадке, что я испугался. Ведь и тебе, и ему квартиры получить помог я. А мне по старой дружбе их выделил для института Ремезов. Ну, хватит, пора заканчивать этот спектакль! Кто там был особо обижен на этого газетчика? — Он повернулся к парням. — Можете с ним рассчитаться. Только не здесь. Это зрелище не для женщин. Дама пока посидит одна и подумает, согласиться ли ей на мое предложение.

Парни поволокли Игоря к выходу.

— Маргарита, не верь этой картинке. — Он кивнул на потолок. — Я всегда считал Полетаева бездарностью — ты ничуть на нее не похожа. И ничего не бойся Все будет хорошо. Я, вероятно, не разлюблю тебя.

Дверь захлопнулась, его увели. Геннадий Васильевич тоже собрался уходить и уже на пороге повернулся к Марго.

— Советую хорошо подумать, — зло произнес он. — Сейчас я только посмотрю, как ребятки разделаются с твоим дружком, и вернусь.

— Хозяин, — в дверь просунулась голова охранника, — я что подумал. Девица не рванет через окно? Может, выставить охрану?

— Ты прав, Вова, — сказал Геннадий Васильевич. — Что такое четвертый этаж для той, что стреляет в своего мужика. Но она не рванет. Она просто выбросится, чтобы не повредить любимому папочке. Спасибо тебе за предупреждение. Пусть спокойно полежит и подумает. — Он показал на кровать.

Охранник подтащил вырывающуюся Марго к кровати, и она почувствовала, как сталь наручников, приделанных к спинке, сомкнулась на ее запястьях.

— И вот что, приведи к ней подружку. Где Полина?

— Где вы и приказали, Хозяин, в соседней комнате. Ждет клиентов в полной боевой готовности, — ухмыльнулся охранник.

— И что? Много было желающих? — В глазах Геннадия Васильевича смешались боль и надежда.

— Никого. — Охранник развел руками.

Марго никогда не видела, чтобы радость и сожаление могли появиться на лице одновременно.

— Пусть оденется и идет сюда, — скомандовал Геннадий Васильевич. — Придется мне самому. — Он противно захихикал. — Ну что, Марго, королева Марго, — он подошел к девушке и провел ладонью по ее щеке, — может, позвонишь? Видишь ли, Славка не верит, что ты здесь. Так как?

— Нет. — Его прикосновения были так омерзительны, но Марго не могла отбросить его руку.

— Вот она. — Охранник привел Полину. В ней не было обычного лоска и аккуратности — одежда помята, волосы растрепаны. Полина растирала пальцами запястья, на которых проступали красные полосы. Но она с прежней невозмутимостью смотрела на Крока и Марго.

— Иди, Вова, помоги ребятам. Только пусть он будет еще жив, когда я приду. Я люблю смотреть, как умирают такие, как он. И не забудьте его обыскать: эти репортеры обожают таскать с собой диктофоны. А у него здесь явно есть знакомые — он ведь сумел достать ключ.

Охранник ушел.