Свободная любовь - Алина Феоктистова (1996)

Марго прошла в кабинет отца и, взяв лист бумаги и карандаш, села рисовать портрет Артура. Его лицо настолько запечатлелось в ее мозгу, что, несмотря на то, что рисунок получался грубоватым, сходство было вполне заметным. Девушка как раз старалась передать то выражение тоски и мировой скорби, которое отличало глаза Артура от всех глаз в мире, и сердилась, что ей это не удавалось, когда дверь открылась, и в кабинет вошли ее отец и Геннадий Васильевич. Когда Марго видела их вместе, а она привыкла видеть их с самого детства, она завидовала отцу — сама она пока не встретила человека, с которым могла бы вот так дружить! Надя ей просто нужна, а вот ее отцу повезло — у него есть настоящий друг. Что бы ни случилось, дядя Гена всегда помогал и был рядом. Когда восемь лет назад Вячеслав Всеволодович баллотировался на пост мэра, Геннадий Васильевич, который уже тогда был ректором института, сделал все, чтобы организовать ему достойную предвыборную кампанию. Марго была тогда еще совсем девчонкой, но она многое понимала из разговоров взрослых: дядя Гена финансировал рекламу и предоставлял для выступлении своего друга зал института, оплачивая все из своих средств. У него были накоплены какие-то сбережения, и он не пожалел их, чтобы помочь лучшему другу.

— Ого! — воскликнул ректор, заглянув через плечо Марго на ее рисунок. — Похож, ничего не скажешь. Уже и до этого дело дошло.

— Дядя Гена, нехорошо подкрадываться и подсматривать, — шутливо возмутилась Марго, заслоняя рукой портрет и поворачиваясь к Геннадию Васильевичу.

— Марго, Марго, ты же знаешь, что я никому и никогда ничего не скажу, особенно о твоих серьезных чувствах, даже твоему папе, моему лучшему другу. Из-за тебя я нарушаю священные дружеские обеты, — он поддержал ее шутливый тон, обнимая за плечи отца Марго, стоящего рядом с ним, но в его голосе опять было что-то удивившее Марго: какая-то то ли боль, то ли страдание, то ли что-то другое, чего не понимала девушка и причиной чему был ее рисунок. — Но за это тебе придется расплатиться. Выйди и оставь нас с твоим папой вдвоем. Нам нужно поговорить.

— А вот и не выйду, — Марго испугалась, что ректор приехал побеседовать с отцом о ней. Наверняка Артур ему все рассказал, Геннадий Васильевич, не желая и дальше выносить прихоти своей крестницы и распутывать ее скандалы с преподавателями, решил обратиться к помощи отца. Конечно, отца она не боится, но все-таки ей не хотелось бы расстраивать его, и вообще, все это не очень приятно.

— Можно я поступлю неучтиво с твоей невежливой дочкой? — спросил у Вячеслава Всеволодовича Геннадий Васильевич.

— Делай с ней все что хочешь, она тебе почти такая же дочь, как мне, — ответил Ремезов.

— Слышала? Ну теперь держись. — И дядя Гена, напирая выступающим из серого пиджака животом, потеснил Марго к двери.

Марго с хохотом боролась с ним, напрягая все силы и упираясь руками в его плечи, но ничего не могла поделать против его грузной, полной фигуры.

— Все, сдаюсь, — сказала она. В конце концов она сможет подслушать их разговор — здесь, к счастью, нет секретарши.

— Я опять хотел поговорить с тобой по поводу земельных участков, — приложив ухо к замочной скважине, услышала Маргарита голос ректора. — Извини, что отвлекаю тебя дома вместо того, чтобы официально прийти к тебе на работу, но у тебя там в приемной вечные очереди.

— А ты старый толстый лентяй, и твой живот все равно не уместился бы на маленьких креслицах моей приемной. Так что я тебя понимаю, — ответил отец.