Папины дочки - Тасмина Перри (2010)

— Спасибо за оценку, — отозвался Нат, отправляясь на кухню, чтобы принести жаркое и овощи.

— Я прямо как официант, — проворчал он, расставив блюда и убрав со лба прядь волос, постоянно падавшую ему на лицо. — Я не хотел, чтобы хозяйка тут суетилась слишком долго, — пояснил он, открывая бутылку охлажденного вина. — Ну, с днем рождения, дорогая!

С минуту они сидели молча.

— Я люблю жаркое, — сказала Камилла, накладывая себе овощей.

— А я люблю тебя, — сказал Нат, глядя на нее сквозь поднятый бокал.

Камилла застыла с вилкой в руке. За полтора года их связи Нат еще ни разу не говорил, что любит ее. Порой он признавался, что она дорога ему, но это бывало тогда, когда он напивался, и Камилла не придавала этим словам никакого значения. В глубине души она ненавидела женскую манеру спрашивать партнера, любит он или нет. Ей казалось, что такие попытки вынудить мужчину признаться в своих чувствах унизительны.

Она глубоко вздохнула.

— Ты любишь меня? — переспросила она, точно боясь, что ослышалась. Ей даже хотелось рассмеяться в ответ, как будто Нат обронил удачную шутку, но слишком серьезное выражение его лица остановило ее.

— Ты меня восхищаешь, — признался он, отложив нож и вилку и пристально глядя ей в глаза. — Моя семья обожает тебя, и мои коллеги, и друзья.

Он подлил себе вина и в волнении крепко сжал бокал.

— Я знаю, что иногда бываю немного сумасшедшим, но это все из-за работы, из-за перенапряжения…

Камилла нервно крутила вилку, не зная, стоит ли говорить что-нибудь или лучше подождать.

— Ты меня успокаиваешь. Ты заставляешь меня образумиться. Мне уже тридцать четыре, я уже не могу позволить себе резвиться как прежде…

Камилла взяла бокал и выпила для храбрости. Что-то подсказывало ей, что постепенно этот разговор клонится в сторону, которая, возможно, была не очень желательна для нее.

— Ты не догадываешься, почему я привез тебя сюда? — продолжил Нат, уставившись на язычок пламени.

— Отдохнуть от суеты? — тихо предположила Камилла, натянуто рассмеявшись.

— Выходи за меня замуж, — вдруг произнес он.

В комнате повисла тревожная тишина. Камилла чувствовала, как у нее все оборвалось внутри. Она привыкла к тому, что всегда находит подходящие аргументы, умело спорит и доказывает свою точку зрения — этого требовала ее профессия, — но сейчас она просто не могла выдавить ни слова. Неожиданный напор Ната поверг ее в оцепенение.

— Замуж за тебя? — переспросила она с улыбкой.

Нат поднялся и подошел к ней. Взяв лежавшую на кресле бархатную коробочку и раскрыв ее, он положил на стол кольцо с огромным розовым бриллиантом, мерцавшим сиреневым светом.

— Нам ведь хорошо вместе, — сказал он.

Камилла посмотрела на него.

Говорит ли он с ней искренне? Правда ли он любит ее? Да и вообще, что такое любовь?

Но Натаниель Монтегю был неплохой партией, завидным женихом.

Но будет ли он хорошим мужем — необузданный, взбалмошный, богатый человек?

Он нравился ее отцу. Но это вовсе не означало, что она тут же должна была ответить ему согласием. Это Серена мечтала об удачном замужестве и завистливом восхищении толпы, а Камиллу интересовало совершенно иное. Сейчас ей было неимоверно тяжело принять какое бы то ни было решение, и ее пальцы судорожно мяли салфетку.

Нат взял ее левую руку и, опустившись на колени, надел кольцо на средний палец.

— Тебе нравится? — мягко спросил он глубоким взволнованным голосом.

Она кивнула. Да, кольцо было прекрасное. Камень приковывал взгляд.

Нат поднялся на ноги и обнял ее, скользнув рукой по спине. Это было призывное прикосновение.

— Скажи «да», — прошептал он ей на ухо.

— Да, — вдруг ответила она, поддавшись прелести момента.

— Ты меня возбуждаешь, — промурлыкал он, проведя губами по ее шее и сталкивая подбородком бретельку платья с плеча.

— Ты надела мой подарок? — прошептал, он, поднимая ее со стула.