Знак расставания - Лиз Райан (2003)

Были еще две статьи в двух национальных газетах, которые сочли необходимым послать своих представителей на концерт в Оксфорд. Обе рецензии были блестящие, и лицо Эран сияло, когда она читала их. Одна из них даже упоминала слова из «Неприкаянности»: «…Написанная человеком, оказавшимся между двух культур, идущим вперед, но при этом оглядывающимся назад… песня может стать гимном всех иммигрантов…»

Они медленно повторили слово «гимн», посмотрели друг на друга и расхохотались.

— Гимн? Гимн, как тот, который футболисты поют перед матчем? Да этот критик, наверное, сошел с ума! Кто это — Джеф Барбер? — спросил Бен.

Они никогда раньше о нем ничего не слышали. Но они еще услышат о нем и убедятся в том, что он не сошел с ума.

Турне было изматывающим. Не каждый город принимал их так, как Оксфорд. В Бирмингеме публика была довольна, но на следующий день в местной газете приписали «волшебство голоса» Бена каким-то мошенническим уловкам, его внешность обозвали дешевой приманкой, а его новаторские композиции — шизоидными. В Ливерпуле отметили, что Бен не идет ни в какое сравнение с «Битлз», а в Манчестере группа пьяных панков устроила дебош и бросала на сцену пивные банки. Напуганная Эран представила, какие могли бы быть телесные повреждения, если бы это были бутылки. И хотя Бен смеялся, Эран поняла, насколько он уязвим.

К тому времени, когда они прибыли в Шотландию, где был запланирован пятидневный отдых, Эран была готова отправить Бена отдыхать в Лондон на самолете. Но он не поехал бы.

— Давай возьмем мотоцикл и смотаемся в Глазго, — сказал Бен.

Кевин Росс немедленно это запретил: ему не нравилась идея, из-за которой его «звезда» могла попасть в больницу или оказаться на костылях. К общему удивлению, Бен послушно кивнул и отказался от затеи. В результате они с Эран остались в отеле, а остальные члены группы занялись своими делами.

— Отлично, в Эдинбурге тоже многое стоит увидеть. Эран, присмотри за тем, чтобы Бен вел себя нормально, — сказал Кевин.

Эран обещала, а как только Кевин улетел в Лондон, Бен вышел из гостиницы и вернулся через час с огромным мотоциклом, взятым напрокат. Чем больше Эран его бранила, тем больше он смеялся.

— Да брось ты, давай тряхнем стариной. Ты едешь со мной или нет? — спросил Бен.

С огромным внутренним сопротивлением Эран согласилась, но чем дальше они уносились навстречу Глазго, тем больше она проникалась настроением Бена. «Седар» не владел телом и душой Бена, фирма не могла диктовать ему все до мелочей.

Глазго оказался поистине хулиганским городом с собственной атмосферой. Эран подумала, что если бы она была одна, то чувствовала бы себя неуютно. Но рядом с Беном город очень ей понравился: они катались на роликах, ходили в кино, плавали в бассейне, где группа визжащих тинейджеров узнала Бена, и одна девица разочарованно протянула:

— Да у него есть подружка!

Бен обнял Эран за талию и, озорно улыбаясь, заявил:

— Это не подружка, это моя жена.

Это была просто шутка, но Эран пришла от нее в восторг. Даже когда вернулся Кевин и в бешенстве ужасно изругал их, а потом отправил в прессу официальное отрицание слухов о том, что Бен женат, и потом еще целый час читал им лекцию.

— Ты же должна быть его менеджером, Эран! Боже мой, вот что получается, когда мужчина уезжает в командировку и дает поручение женщине! — кричал Кевин.

— Я не могла засунуть Бену в рот кляп, он ведь только пошутил, — сказала Эран.

— Ага, но посмотри, сколько вреда принесла эта шутка его имиджу! — возмущался Кевин.

Эран пришлось согласиться, что моральные потери были значительные. Но для Эран-то это было огромной моральной подпиткой!

Когда они вернулись в Лондон в конце января, их ждала гора почты, среди которой был и чек со студии для Эран, как для менеджера Бена. Это была огромная сумма денег. Эран смотрела на чек в задумчивости.