Семья - Тони Парсонс (2009)

О хозяйстве Кэт знала все. Семейная жизнь ассоциировалась у нее с уходом матери, с пустым холодильником на кухне, с вечно плачущей Джессикой и с Меган, настойчиво требующей «печенья, пе-че-нья!» Семейная жизнь — это вечно пропадающий на работе отец, это мелькающие лица домработниц, торопливо трахающихся со своими бойфрендами где-нибудь в уголке, и постоянное (какое-то неизбывное) отсутствие в доме печенья.

Значительно раньше сестер Кэт познала всю неприглядную сущность тяжелого женского труда: этой бесконечной борьбы за наполнение желудков, за чистоту лиц, белья и задниц и за укрощение домашнего хаоса.

Пусть Меган с Джессикой вьют собственные гнезда. Кэт желала одного — поскорее вылететь из гнезда и спокойно покружить на свободе. Впрочем, она была достаточно мудрой, чтобы понимать, что ее рассуждения далеко не безупречны и представляют собой не жизненную философию, а скорей последствия душевной травмы. В студенческие годы она злобно нападала на свою мать за все, что было у нее в детстве украдено.

— Ну, какая из тебя мать? Какой вообще из тебя человек?

— Родители гробят…

— Ах, смени пластинку! — неожиданно громко крикнула Кэт, так что Меган с удивлением посмотрела на сестру, а Джессика приготовилась расплакаться. Они сидели в кондитерской на улице Сент-Джон, где люди вокруг говорили в основном на французском языке и пожимали плечами на галльский манер. — Ты была нашей матерью, — продолжала Кэт, — ты обязана была выполнять свой материнский долг. Про любовь я не говорю, но, дорогая мамаша, хотя бы соблюдение элементарных человеческих приличий! Неужели мы требовали слишком многого?

Теперь Кэт уже кричала.

— Не надо волноваться, моя дорогая, — ответила мать, спокойно потягивая длинную сигарету и разглядывая молодого официанта, который в этот момент ставил перед ней тарелку с шоколадным тортом. — Когда-нибудь наступит день, и ты сама возненавидишь своих детей.

«Никогда, — подумала Кэт. — Да чтобы такое случилось? — Никогда!»

Когда Джессика убедилась, что ее муж удобно устроился перед телевизором и приготовился смотреть футбольный матч, она забралась в его кабинет и начала рассматривать фотографии Хлои.

Это превратилось в навязчивую идею. Несколько фотографий, которые особо нравились мужу, стояли на столе в серебряных рамках, но большая часть в беспорядке теснилась на книжной полке, а самые последние, только что полученные из печати, лежали тут же, в фирменном конверте с еще не оборванной квитанцией.

Джессика потянулась к конверту, но затем, внезапно испугавшись, прислушалась. Диктор по телевизору бодро произнес: «Так держать!» Значит, все в порядке, и в ближайший час или два ее муж Паоло вряд ли поднимется с дивана. Тогда женщина снова взялась за конверт.

Вот Хлоя в парке на детских качелях, ротик широко раскрыт, в глубине его виднеется молочный зубик. Вот Хлоя с глазами-бусинками, как у серны, после вечернего купания завернутая в детский махровый халатик с капюшоном — вроде тех, которые боксеры носят, когда идут на ринг. Вот Хлоя сидит на мускулистых руках своего отца — младшего брата Паоло Майкла, и вид у нее при этом исключительно самодовольный.

Хлоя. Малышка Хлоя.

Ненавистная малышка Хлоя.