Охота на бабочку - Аркадий Трифонов (2003)

Оба встали в боевую стойку и одновременно бросились друг к другу, завозились посреди кабинета. Калугину удался захват. Он медленно, но верно клонил противника вниз, пока спина того не оказалась на столе.

— Сдаешься? — спросил он.

— Сдаюсь, сдаюсь, — сдавленно прохрипел Лежнев.

— То-то же, — сказал Калугин, отпуская его. — В следующий раз будешь знать, с кем связываться и как при этом изрекать прописные истины.

— А твоя победа лишний раз доказывает, что я был прав, — нашелся Лежнев.

— Хитер ты, Витя! Всегда отыщешь способ, как выкрутиться.

— А ты, черт, здоровый еще, — Лежнев потер свою руку. — И все-таки, Макс, я тебе советую серьезно задуматься о своем здоровье… Мы с тобой одногодки, нам еще нет и тридцати, но выглядишь ты, прямо скажем, неважнецки…

— Я сам хорошо знаю, как я выгляжу. Что ты предлагаешь?

— Я тебе предлагаю уехать за город, хотя бы на пару дней. И там просто отдохнуть. Ничем конкретно не занимаясь. Кроме, естественно, красивых девушек. Там их всегда бывает — ну просто пруд пруди. Вот ими можешь заняться, но больше ничем другим.

«За каким хреном ему надо, чтобы я туда поехал? — подумал Калугин. — Загородный отдых, девочки, эка невидаль в наше время да при моих деньгах. Что-то Витя начал сильно суетиться и тянуть одеяло на себя. Потому поехать все же стоило бы, чтобы самому все увидеть, разобраться на месте. И если дело нечисто, просто дать ему по рогам, чтобы место свое знал».

Но вслух он спросил совсем о другом:

— И где же ты обнаружил этот рай? Или гарем?

— А помнишь того профессора?.. Маленький такой и очень противный. Все матом крыл… Мы ему проектировали обустройство ландшафта рядом с коттеджем, типа «Живой средиземноморский стиль». Вспомнил?.. Ну вот, там как раз и находится этот рай.

— Я подумаю, — сказал Калугин. — А пока… Вот, Витя, документы. Здесь все, что касается этой нашей последней сделки с французами. Пожалуйста, просмотри их еще раз. Возможно, я из-за своей чертовой головы чего-нибудь недоглядел.

3

Дождь буквально обрушился на город. Не дождь — а цунами, вселенский потоп, будто на небесах прорвало гигантскую невидимую плотину. Пенные потоки мутной воды неслись по мостовой, по тротуарам, выхлестывались из водосточных труб, как из брандспойтов, скручивались в водовороты на перекрестках. В тоннеле под Новым Арбатом беспомощной вереницей вытянулись заглохшие машины.

Улицы вымерли. Толпы застигнутых врасплох прохожих набились в подворотни, под козырьки витрин, в чужие подъезды, только автомобили с включенными фарами еще каким-то чудом, словно на ощупь, двигались в мутной пелене.

Черный «лексус», досадливо ворча мощным мотором, продвигался в общей веренице авто. «Дворники» перед лицом Калугина летали взад-вперед по стеклу, но уже не справлялись с дождем. Красные огни и силуэты машин возникали на мгновение и тут же расплывались в серой мгле.

Шофер притормозил у магазина и тут же вопросительно покосился на шефа. Калугин неопределенно повертел пальцами в воздухе и вяло махнул рукой:

— Как всегда…

Шофер понял, пригнулся, словно ему предстояла дорога на эшафот, натянул на голову прорезиненную куртку и выскочил под дождь. Вернулся он через минуту, промокший до нитки, передал Калугину букет алых роз на метровых стеблях, коробку конфет и бутылку шампанского.

Они проехали еще квартала три, свернули в неприметный тихий переулок и там остановились у подъезда пятиэтажного «дворянского» дома — с эркерами вместо балконов и лепными вензелями под крышей. Шофер предварительно вышел из машины, распахнул над головой открывшего дверцу шефа зонт.

— Будь через два часа, — коротко бросил ему Калугин, перехватывая зонт.

И, тщательно обходя лужи и потоки воды, направился к подъезду.