Жара - Кейт Петти (2008)

— Софи! — буквально закричала она. — Хорошо! Я отплачу тебе той же монетой. Тебя тошнит от влюбчивых глупых придурков?! А меня тошнит от влюбчивой глупой дочери! Не знаю, кем ты там грезишь, да это и не важно, но, по-моему, тебе надо испытать свои фокусы на собственной шкуре. Ты не заслужила, чтобы в тебя влюблялись! — Она обвиняюще посмотрела на меня. — Так. Сейчас я возвращаюсь в палатку и жду тебя там, красивую и любезную, за пять минут до того, как мы пойдем к соседям. О’кей? Если ты не можешь прилично вести себя, то я не смогу отдыхать с удовольствием, и мы завтра же уложимся и уедем домой. Я серьезно. Так что подумай. Соберись. Прекрати вести себя, как маленькая! И если тебе это удастся, то ты частично восстановишь мое к тебе уважение, и мы сможем жить как раньше.

И мама ушла.

Я села на скамейку, рядом с которой она меня оставила. Я все плакала и не могла остановиться. Мама кричала так громко, что, наверное, все слышали. Соня могла слышать. Или Джейси. О господи, а что, если Джейси? Неужели по мне видно, что я в кого-то влюблена? Наверное, да, немного. Но сказать, что я не заслужила, чтобы в меня влюблялись, — жестоко! Может, я просто недостойна Джейси?

Но слезами горю не поможешь. Мама, между прочим, прекрасно умеет приводить в исполнение свои угрозы. Как-то раз я не хотела идти к ее друзьям на ланч и стала капризничать. В конце концов мама пригрозила позвонить и сказать, что мы не придем. И она позвонила и сказала, мол, мы очень извиняемся, но не придем, потому что Софи совершенно невозможна. Их дочка на пару лет старше меня, мы ходим в одну школу, и она рассказала эту историю всем своим друзьям. Меня потом долго не оставляли в покое.

Я попыталась взять себя в руки. Хотела убедить себя, что мама несправедлива. Но на этих каникулах произошло уже довольно много событий, которые доказывали: она права. Я презираю людей за сущие пустяки: Эмму — за одежду, Марка — за внешность, людей, которые говорят со смешным акцентом, толстых, рыжих. «Как маленькая»… А может быть, кто-то презирает меня за это?

Я посмотрела на часы. У меня было пять минут, чтобы смыть слезы и вернуться в палатку. Я побежала (вернее, очень быстро заковыляла) к душевому блоку, как будто у меня хронический понос и меня ничто не остановит. Заперлась в кабинке и несколько минут поплескала холодной водой на лицо и волосы. Глянула в зеркало — не так уж и плохо, напоминаю романтическую героиню в кино, у которой только что умер возлюбленный. Я пригладила волосы, завязала их в узел и пошла обратно к палатке. Мама меня ждала. Она ничего не сказала, зато обняла меня крепко-крепко. Я чуть снова не заплакала, но сейчас было не время. Я собиралась быть хорошей.

* * *

— Привет-привет, — мама Эммы и Марка, Мэри, переоделась в какой-то непонятный балахон. Перестань, Софи, не начинай сначала! Эмма жутко накрасилась — я молчу. Даже близнецы причесались. Ладно, ладно, теперь я хорошая и поэтому должна дать им имена: Мэтт и Гарри.

— Пахнет просто великолепно, — сказал папа и был абсолютно прав.

— Еще бы, — поддержала его мама, — Мэри — профессиональный повар высочайшего класса.

— Была, — отозвалась та, — и барбекю уж точно не мое фирменное блюдо! Так, кто что будет пить? Вино? Мы же во Франции! Или пиво?

Я уставилась на Дэна.

— Молчи, — прошептала я. Только бы он не рассказал, как я умудрилась опьянеть от безалкогольного напитка! — Можно мне кока-колу? — спросила я со своей самой любезной улыбкой.

— Я же не наркотики предлагаю, — сказала Мэри.

Я посмотрела на нее в ужасе.

— Шутка! Извини, Софи. Найди колу в сумке-холодильнике, Марк. А ты, Дэн? Пиво?

— Отлично! — оживился Дэн. — И почему вы не разрешаете нам пить?

— Потому что в таком случае нам мало достанется, — сказал папа. — Лично я мечтаю выпить с тобой пинту, когда тебе исполнится восемнадцать.

— Во всех семьях по-разному, — сказала мама.