Мгновения жизни - Марика Коббольд (2007)

— Для тебя я ребенок, но ты должен знать: я способна причинить великое зло. — Она прочла книгу, в которой главный герой, мальчуган немногим старше Грейс, произносит почти в точности такую же фразу, только речь шла о подвигах — «способен на великие подвиги», — а не о зле. Но ей очень понравилось это выражение, и она постаралась запомнить его, чтобы произнести в подходящий момент.

Ее отец только покачал головой и рассмеялся. Грейс смотрела на него несколько мгновений, потом повернулась и пошла прочь. A ведь только вчера он отшлепал ее за грубость. А теперь, когда она сказала ему о том, что в ней живет зло, он только засмеялся. Смысл происходящего порой становился ей абсолютно непонятным.

— А теперь постарайся быть хорошей девочкой. Ведь ты хорошая, я знаю, — заключил отец, поднимаясь с ее кровати. Он вышел из комнаты, немного сутулясь, словно ему на плечи давила тяжелая ноша, которая была его дочерью. Сегодня он напоминал Кларка Кента: его темные волосы были аккуратно расчесаны на косой пробор, а ярко-синие глаза прятались за дымчатыми стеклами очков. Но когда он исполнял главную роль в «Мальчиках и девочках», постановке труппы «Кендалл плэйерз», отец отшвыривал очки, а растрепавшиеся темные волосы падали ему на лоб, отчего он становился похожим на Супермена. Если не считать миндалевидных сине-зеленых глаз, которые Грейс унаследовала от матери, она была вылитой копией своей второй, умершей, бабушки. Вот так они и жили, мать Грейс, похожая на русалку, отец, похожий на Кларка Кента и немножко на Супермена, Грейс, похожая на умершую бабушку, и ее братец, смахивающий на пьяницу и подонка.

Предполагалось, что вечер накануне ее дня рождения должен пройти просто замечательно, когда готовят ей маленькие сюрпризы и ведут себя очень мило в предвкушении праздника. Но в этом году что-то было не так. Подобно ее проигрывателю, тянущему запись с отставанием на полтона, мелодия была узнаваемой, но все-таки фальшивой.

— Расскажи мне о том, как вы впервые встретились с мамочкой, — попросила она отца, когда они остались вдвоем в гостиной после ужина. Но папа все время сбивался, путался, и Грейс пришлось подсказывать ему. — Итак, ты, молодой человек, только что приехал в Бостон и встретил ее, самую красивую девушку, стоявшую у самых красивых дверей в городе.

— Да-да, — подтвердил Габриэль, — двери. Твой дедушка заказал их в самом Дублине, хотя в то время он даже арендную плату за дом не мог заплатить.

— Ты решил, что она похожа на русалку… — Грейс снова пришлось направить его на нужный путь.

— Грейс, я не помню.

— Но раньше ты всегда помнил. — От волнения голос Грейс сделался резким и высоким. — Ты решил, что она похожа на русалку, поэтому…

— Если твоя мать похожа на русалку, тогда, боюсь, она из тех русалок, которым мало плескаться в бассейне с золотыми рыбками, пластмассовыми водорослями и тщательно сделанными пластмассовыми обломками, оставшимися после кораблекрушения.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Грейс готова была расплакаться. — Ты влюбился в мамочку, как только увидел ее, потому что она была настоящей русалкой, а девушки, которых ты знал в Англии, старались походить на тупую Имоджен Джонс, а уж сама она была похожа на лошадь.

— Если память мне не изменяет, Имоджен была славной, веселой девушкой. Она все время смеялась. С ней было очень легко. Не припоминаю, чтобы я когда-либо считал, будто с ней что-то не в порядке.

— Она не была русалкой, — во весь голос закричала Грейс. — Вот что было с ней не в порядке. А тебе была нужна русалка!

Она выскочила из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь, и помчалась искать мать.

— В общем, тебе надоело жить с Робертой О’Рейли…

— С бабушкой, милая. Ты должна называть ее бабушкой.