Зита и Гита - Владимир Яцкевич, Владимир Андреев (1994)

— Ранджит, нам необходимо приобрести небольшой домик; я присмотрела очаровательную усадьбу.

— Хорошо, Сандра, после Дели обязательно займемся этим делом вплотную. А сейчас мне надо идти. Как видно, это дельце — с двойным дном, если за него так платят, — заметил Ранджит.

— Отчего так? Останься! — надув пунцовые губы, пропела Сандра и прижалась к Ранджиту.

— Мне срочно надо в порт, у меня там деловая встреча, потом заехать в Пуну и за билетом в агентство. До завтра, Сандра, — едва успел проговорить Ранджит, как Сандра закрыла его рот своими мягкими, как плод манго, губами.

С трудом освободившись от страстных лобзаний любовницы, Ранджит открыл дверь и вышел в коридор.

Лифт, отсчитав этажи, спустил его в холл. Он быстро сел в такси и помчался в порт.

Глава двенадцатая

Зита, запершись в своей комнате, сидела в кресле и смотрела в окно, выходившее в сад. Милые ее сердцу розы, подставив душистые лепестки солнцу, дремали в знойном мареве.

«Шелест соловья, читающего книгу роз», — вспомнилось ей из Саади.

Было тихо, спокойно. Изредка легкий ветерок перебирал веера высоких и стройных пальм.

Она чувствовала себя одинокой и слабой оттого, что вера ее в добро, в его победу над злом, надломилась. А сил для того, чтобы бороться, утверждать себя, она не имела. Последняя нить надежд и юных мечтаний оборвалась.

Зита была в полном отчаянии и растерянности.

Ни солнцу, ни ветру, ни розам в саду, ни земле, ни небу — никому не было дела до Зиты. Были бы живы отец и мать! Они бы не дали в обиду свою дочь! Но ее любимых родителей нет рядом с ней, как нет их и на всей Земле. Они не приходят к ней, — что же, она сама придет к ним, милым, добрым и дорогим, к маме и папе!

Слезы тихо, непроизвольно наплывали ей на глаза. Глухое рыдание вырвалось из груди бедной девушки; она грезила наяву. Все спасает смерть. Эта мысль властно проникла в ее сердце.

И она как бы осваивала ее в себе, привыкая.

«Я умру, стану свободной от ужаса, который меня окружает, от неимоверной лжи, подлости и ханжества, от ежедневных издевательств надо мной, от мук сердечных, страха, неуверенности; от моей неудачной, несчастливой жизни, — рассуждала про себя бедняжка. — Сколько можно терпеть? Господи, ты видишь, что я терпела, как могла, но душа моя не в силах более сопротивляться! Всему есть предел и конец. И я иду к этому концу и пределу, иду к тому берегу, куда ушли мои родители… Если они видят меня, они поймут и простят мое решение».

Зита посмотрела в окно. С левой стороны, у тяжелых железных ворот, дремал привратник.

Итак, завтра рано утром она уйдет из дома; а там — вечные воды примут ее в свое лоно!

Решение было принято. Зита, вытерев слезы, подошла к шкафу, взяла из него чистое белое сари и повесила его на спинку стула.

В ее сумочке оказалось несколько рупий.

На автобус хватит, — подумала она и, тщательно пересчитав деньги, положила их на дно сумочки. Затем она вышла из комнаты и спустилась в сад, чтобы отыскать Раму. На прощание ей хотелось повидаться со стариком, своим давним другом. К бабушке она не зашла. Зита боялась, что нервы ее могут не выдержать, что она может расплакаться и ее решение сорвется.

И тогда прежние обстоятельства вновь овладеют ею, вновь заключат ее в свой безысходный, монотонно-изнуряющий круг и вновь заставят ее страдать.

«Нет, нет и нет! Я должна разорвать этот порочный круг зла и насилия, я обязана выйти из него», — говорила себе Зита, подавляя подступившие к горлу рыдания.

Сердце Зиты билось учащенно, и его биение резкой болью отзывалось в висках.

Утренние лучи солнца румянили вершины гор и тонули в густой зелени деревьев. На блестящих, словно лакированных листьях фикусов перекатывались бусинки росы.