Зита и Гита - Владимир Яцкевич, Владимир Андреев (1994)

Девушка гибким движением легко поднялась с пола, выпрямилась, одну тяжелую черную как смоль косу откинула за спину. Подошла к большому в золотой раме портрету, висевшему на стене, который был увит гирляндами из цветов. На портрете был изображен молодой мужчина с красивым лицом и молодая прелестная женщина — отец и мать девушки, которых она, к несчастью, помнила смутно.

Мужчина был Рао, а женщина — Лолита.

Увлажненными от слез глазами девушка вглядывалась в лица своих родителей. Молитвенно сложив руки, она шептала заветные слова. И так — почти каждый день.

— Зита, — послышался негромкий и хрипловатый голос, — ты где, внученька, подойди ко мне, милая.

Зита смахнула слезу краем сари и, легко взбежав по лестнице на второй этаж, вошла в комнату своей любимой бабушки.

— Что, бабушка? Я здесь, твоя Зита! Как вы себя чувствуете? Вам лучше? Должно быть лучше. Я молилась за вас всю ночь. Бог милостив — пошлет вам исцеление.

— Ох, внученька, смерть моя близка, не дождусь ее никак. Не идет она ко мне. Глаза мои почти не видят. Да это и хорошо, что я не вижу, как издеваются над тобой домочадцы. Как это низко с их стороны, несправедливо и преступно так обращаться с тобой. Может, и лучше, что я не вижу всего этого. Зита! Бедная моя сиротка! Все уладится.

— Бабушка, не надо плакать. Выпейте лекарство.

Зита осторожно налила в стакан воды из кувшина и бережно подала больной, чтобы та запила таблетку.

— Спасибо, внученька! Вот ты какая у меня красавица! Семнадцать лет! Как быстро течет река времени, — философски заметила она, тяжело вздохнув, и тут же зашлась в кашле.

— Бабушка, нужно лечь повыше, давайте я вам поправлю подушки. Вот так, и хорошо.

— Не пришлось твоим родителям порадоваться, милая внученька. Рано ушли они. Такова их карма. Они видят твои страдания и молятся за тебя. Души их снова воплотятся, и они придут вновь на землю. Их карма в повторном воплощении будет легче, лучше и счастливее, насколько они были добрыми и честными людьми. Так что, Зита, все будет хорошо. Скоро праздник Кришны. Надо готовиться.

— Хорошо, бабушка.

— Зита! Куда ты провалилась, дрянная девчонка? — раздался истошный голос из женской половины дома.

— Что же нам делать, внученька? Так никто даже слуг не зовет, как тебя эта взбалмошная Каушалья, — с горечью произнесла Индира и закашлялась.

— Не беспокойтесь, бабушка, понапрасну, я к этому привыкла, я все могу по дому делать: могу готовить, ходить на рынок и даже стирать. Мне, бабушка, это всегда пригодится в жизни. А потом вы ведь сами говорили, что нельзя на зло отвечать злом. Я пойду.

— Иди, иди, Зита, моя внученька. Да хранит тебя Всевышний и души наших предков.

Она поцеловала Зиту, та, вспорхнув, вылетела из комнаты и быстро спустилась вниз.

У полукруглой балюстрады второго этажа появилась полная, цветущая, пышущая здоровьем Каушалья, тетка Зиты, дядина жена, в сари лимонного цвета тончайшей хлопчатобумажной ткани из Чандери.

— И долго тебя, негодница, ждать? Ты где болтаешься? Сколько работы по дому, а тебе и трава не расти?

— Я у бабушки задержалась, — спокойно ответила Зита.

— Что ты там у старухи делаешь? — вопила тетка пронзительным голосом.

И так она заливалась несколько минут.

Ее двойной подбородок блестел, как молодой жирный месяц в Рамадан или как тронутый спелостью банан. Даже самое богатое воображением око не смогло бы отыскать у этой моложавой толстухи талию.

Над верхней губой у тетки от капризного крика выступили капельки пота.

— И что ты торчишь у старухи? Скорей подохнет, руки нам развяжет. И чем раньше, тем лучше. Хоть завтра пусть окочурится.

— Принеси мне таз для умывания! — приказала она. — Меня ты будешь слушаться, не как покойных своих родителей, — при этих словах тетка указала пальцем на портрет Рао и Лолиты.

— Сейчас, — опустив голову, сказала Зита.