Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

Розали вскочила на ноги; на щеках ее горел нездоровый румянец. Словно получившая пинка собака, она смотрела на свою хозяйку настороженным, но по-прежнему преданным взглядом. Абигейл внутренне сжалась, поклявшись про себя никогда таким образом не подчиняться другому человеку, как бы она его ни любила.

— Абби только что вызвалась помочь в поисках, — робко произнесла Розали.

— Ладно, тогда мы, вероятно, начнем с коттеджа. — Обычно сладкий голос Гвен сейчас звучал холодно.

Абигейл никогда не слышала, чтобы она обращалась к Розали таким тоном. Эффект был обескураживающим: Абигейл вдруг поняла, что, прожив рядом с миссис Меривезер всю свою жизнь, она, по сути, никогда не знала эту женщину. Гвен была тем солнцем, вокруг которого вращалось все домашнее устройство, — неизменным и бесконечно далеким.

Розали стояла, схватив себя за локти, и тряслась, как в ознобе, несмотря на тридцатиградусную жару за окном.

В сознание Абигейл просочилось ужасное подозрение: а что, если это каким-то образом связано с ней и Воном? Миссис Меривезер могла узнать о том, чем они занимались вчера вечером, и решила подавить это в зародыше, уволив Розали. Одно дело — жаловать прислуге почетный статус причастности к семье на словах, и совсем другое — рисковать воплощением этого утверждения в жизнь. Она могла выдумать весь этот спектакль, чтобы гарантированно избавиться от Абигейл. Но как она могла об этом узнать? Невозможно даже представить, что Вон сам рассказал ей. Если только…

Неужели он рассказал Лайле, а та сболтнула лишнее?

Охваченная ужасом, Абигейл смотрела, как миссис Меривезер направляется к ним в своих мягких домашних тапочках, молча и бесшумно, словно крадущаяся к добыче кошка. Хозяйка смотрела на Розали странным взглядом, как будто была немного не в себе. Может, она действительно сходит с ума? Тогда именно в этом и заключается причина: Розали пыталась скрыть, что Гвен потеряла рассудок. Абигейл испытала болезненное чувство облегчения, осознав, что все это, в конечном счете, наверняка не имеет к ней никакого отношения.

— Я бы никогда не смогла украсть у вас. Вы это прекрасно знаете, — после паузы сказала Розали низким дрожащим голосом.

— Вот это ты и расскажешь в полиции. Они будут здесь с минуты на минуту. — Тонкие губы Гвен сжались в беспощадной улыбке. — Кстати, ты уже можешь собирать свои вещи. — Взгляд ее, скользнув по Абигейл, немного смягчился. — Мне жаль, что и ты впутана во все это, Абигейл. Я знаю, что твоей вины в этом нет.

Абигейл видела, как глаза матери в панике округлились.

— Куда же мы пойдем? Здесь наш дом. — Это была не столько мольба, сколько вопль отчаяния.

Розали, казалось, совсем потеряла голову перед угрозой, что их просто выбросят на улицу: она стояла и раскачивалась, вцепившись в спинку стула, чтобы не потерять равновесия.

— Тебе нужно было думать об этом до того, как брать не принадлежащие тебе вещи. — В безжалостных глазах Гвен не было и намека на снисхождение.

Абигейл не могла поверить в то, что происходит. Если вчерашний вечер был прекрасным сном, то это утро скорее напоминало ночной кошмар. Она не могла избавиться от подозрения, что неожиданное происшествие как-то связано с ней. И теперь из-за того, что она сделала, мать потеряет работу, а сами они окажутся без крыши над головой. Она не могла допустить этого. Она должна была что-то делать.

«Мистер Меривезер, — подумала она. — Он не позволит… Он положит всему этому конец».

Абигейл бросилась искать его. Но когда она, запыхавшись, добежала до конюшни, чувствуя боль в боку, потому что мчалась так, будто от этого зависела ее жизнь (в конечном счете так и было), его нигде не оказалось. Там была только Лайла, которая сидела на скамейке рядом с помещением для упряжи и пыталась снять ботинок.