Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

Наконец он остановился перед небольшим обветшалым домом, увешанным таким количеством лампочек, что вокруг него было светло как днем, причем они освещали не только дома напротив, но и полквартала в обе стороны от него. В центре всего этого, среди многочисленных гирлянд огней, которые замысловато переплетались, словно это был какой-то неудачно закончившийся, безумный научный эксперимент, располагалась сцена рождения Христа, эффектно подсвеченная сверху и снизу. Это был необычный рождественский антураж; все здесь было так красиво и артистично, что у Консепсьон перехватило дыхание. Каждая из фигур в натуральную величину была искусно вырезана из дерева и раскрашена так, что удивительно напоминала живого человека. Здесь были Мария и Иосиф, склонившиеся над колыбелью младенца Христа, три мудреца верхом на своих ослах, а также множество разных обитателей скотного двора — свиней, коров, коз, кур. И над всем этим, расправив крылья, парила фигура архангела Гавриила, подвешенная к ветке расположенного рядом дерева.

— Как красиво! — сдавленно прошептала она. — Чье это?

— Владельца этого дома зовут Игнасио Фуэнтес, — ответил Хесус. — На то, чтобы вырезать эти фигуры, у него ушло более десяти лет. Каждое Рождество он добавляет еще одну, новую. И каждый год все больше и больше людей приходят сюда, чтобы восхищаться его работой. Сначала это были просто люди, жившие по соседству. Теперь же сюда приезжают со всего города. Об этом даже писали в газете.

Выйдя из машины и подойдя к ограде, они молча стояли и любовались сценой рождения Христа. Когда же Консепсьон наконец повернулась к нему, в глазах ее стояли слезы.

— Откуда ты знал?

— Знал — что?

— Что это будет для меня самым лучшим подарком.

Всего несколько минут назад она чувствовала себя настолько уставшей, что не могла думать ни о чем, кроме теплой постели, которая ждала ее дома. Теперь же, увидев это чудо, Консепсьон впервые после смерти дочери ощутила, что в ее душе просыпается надежда. Надежда на то, что однажды она найдет способ, как ей пережить свое горе.

Хесус только улыбнулся и одной рукой обнял ее за талию. Так они и стояли, объединенные общим молчанием; казалось, что в этот час они были здесь единственными живыми существами, если не считать кота, проскочившего мимо них и скрывшегося в кустарнике.

А потом, прежде чем она успела опомниться, Хесус поцеловал ее. Его губы мягко прижались к ее губам; он словно чувствовал, что она ждет нежности, потому что уже не помнила, когда мужчина так обращался с ней. Это было непривычное и в то же время удивительно знакомое ощущение. Но знакомое не так, будто они уже целовались раньше, а так, словно они занимались этим годами.

Оторвавшись от нее, Хесус прошептал:

— А лучший подарок мне — это ты. С первого момента, увидев тебя спящей под пальмой, я знал, что ты мне послана Небесами.

Консепсьон была тронута, но не могла ответить ему тем же, поэтому она только коротко усмехнулась и, вспомнив о суровом испытании в пустыне, сказала:

— Я скорее больше похожа на адское пламя.

Он улыбнулся.

— Тогда у меня еще больше причин заботиться о тебе.

Она отстранилась от него, с сожалением качая головой.

— Если ты просишь меня остаться, то, боюсь, я не смогу этого сделать, — заявила она с прежней твердостью.

Но при этом Консепсьон чувствовала, что какая-то ее часть страстно хотела, чтобы она осталась здесь, с Хесусом. Навсегда. Чтобы она могла забыть о своем прошлом и оставить мертвых покоиться с миром.

Хесус смиренно склонил голову, но Консепсьон заметила огонек надежды в его глазах.

— Да, но это не означает, что ты не можешь сюда вернуться. По крайней мере, подумай над этим.

Она медленно кивнула и, тщательно подбирая слова, осторожно ответила:

— Я не могу тебе ничего обещать.

На мгновение задумавшись, Хесус попытался заглянуть ей в глаза, а затем тяжело вздохнул.