Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

Карим что-то пробормотал в ответ… а может быть, это было всего лишь завывание ветра за окном. Она наклонилась, чтобы собрать с пола постельное белье, а когда поднялась, его уже не было. Прижимая к груди кипу простыней, Лайла слышала приглушенный звук его шагов на лестнице. Через минуту на улице хлопнула крышка багажника ее автомобиля.

Продукты. Она совсем о них позабыла.

Лайла опустилась на матрас, ноги внезапно стали ватными. Сердце бешено стучало в груди, дыхание было коротким и прерывистым.

«Может быть, я и призрак, — подумала она, — но я еще далеко не мертва».

На следующий день рано утром Лайла села в поезд и поехала навестить Вона. Сейчас наступил перерыв между курсами химиотерапии, и он чувствовал в себе достаточно сил для продолжительной прогулки, так что они, несмотря на предупреждение синоптиков о возможности новой снежной бури, пошли пешком до самого Рокфеллер-центра. Когда они добрались туда, был уже почти полдень и из-за облаков появилось солнце. Оба были тепло одеты, чтобы сидеть в такую погоду на улице; Вон купил в торговом автомате мягких крендельков, и они устроились на лавочке, чтобы съесть их.

— Посмотри на себя. Ты выглядишь вполне по-человечески, — сказала Лайла.

Он отломил кусочек кренделя и бросил его голубям, собравшимся у их ног. У брата снова начали отрастать волосы; они напоминали бледный пушок, какой в младенчестве был на макушке у Нила. Кроме того, Вон немного набрал в весе и сейчас уже не выглядел так, будто утопает в собственной одежде.

Он повернул к ней голову и улыбнулся.

— По сравнению с чем? С ходячим трупом?

Несмотря на легкий, непринужденный тон, Лайла услышала в его голосе нотки, заставившие ее насторожиться. Может, Вон чего-то не договаривает?

— Кстати, как прошел вчерашний прием у доктора? — спросила она, надеясь, что говорит ровно, без волнения.

Ей очень хотелось побыстрее узнать о результатах первого осмотра после химиотерапии в пятницу, но она сдерживалась до этого момента, потому что знала, как Вон ненавидит, когда его торопят. Однако терпения уже не осталось, и Лайла решила: что бы там ни было, она должна знать это.

— Через две недели я начинаю новый курс химиотерапии, — сообщил Вон.

Голос его звучал бесстрастно, таким тоном он вполне мог бы говорить о погоде (ясно, на севере формируется область высокого давления), но она слишком хорошо знала брата. Так он вел себя, когда чего-то боялся.

— И что это означает?

— Если коротко, то ситуация далеко не безнадежная, но… сказать, что я выкарабкиваюсь, пока нельзя.

— А можно немного поконкретнее?

Увидев в глазах сестры тревогу, Вон потянулся к Лайле и успокаивающе сжал ее руку, затянутую в перчатку.

— Понимаешь, я знаю, что ты сразу же начнешь делать какие-то выводы, поэтому и не тороплюсь говорить что-то определенное. А ведь это неплохие новости.

— Но и на хорошие новости это тоже как-то не очень похоже. Вон, ты мне чего-то не договариваешь?

Он бросил на нее долгий взгляд, явно пытаясь сообразить, как выкрутиться из этого положения. Но затем, видимо решив, что у нее все равно есть его номер телефона и что она не отстанет от него, пока он все ей не расскажет, Вон, тяжело вздохнув, в конце концов сдался.

— Никакого повода для паники нет. На томографическом снимке высветилась всего одна небольшая пораженная область. Во всем остальном я чист, как стеклышко. — Он кинул голубям остаток своего кренделя и медленно поднялся на ноги. — А теперь, поскольку нет непосредственной угрозы, что я прямо сейчас сыграю в ящик, почему бы нам не завершить эту дискуссию и не поговорить о чем-нибудь другом?