Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

Она боялась и презирала своего дядю с первого момента, как только увидела его. Когда они с мамой переступили порог дома в Пайн-Блафф, он смерил их долгим пристальным взглядом, в котором сквозило полное пренебрежение, будто это были не родственники его жены, а просто лишняя пара ртов, которые теперь придется кормить. В последующие несколько недель он не сделал ровным счетом ничего, чтобы сгладить это неприятное впечатление. Несмотря на то что — по меркам Пайн-Блаффа, — они с теткой считались довольно обеспеченными, а их скромное ранчо было просто дворцом по сравнению с однокомнатной лачугой, где ютилась семья Рэя, дядя был таким же грубым и неотесанным, как и его спившийся папаша, о котором им приходилось, скрывая отвращение, слушать его бесконечные рассказы. Для окружающих дядя Рэй играл роль «своего парня», надежного во всех отношениях: хороший муж, каждое утро уходивший в костюме и галстуке на работу в страховую компанию фермерской взаимопомощи, где он был главным оценщиком; добрый сосед, лужайка которого всегда была аккуратно подстрижена; верный товарищ, который всегда охотно улыбнется, пожмет руку или угостит холодным пивом. Но дома он превращался в сквернословящего тирана; когда Рэй не орал на свою жену, он лающим голосом беззастенчиво раздавал команды Розали и Абигейл, как будто они жили здесь с единственной целью — удовлетворять все его прихоти. В то же время он не упускал возможности напомнить им про их долг перед ним. Он взял их в дом, хотя на его месте никто другой этого не сделал бы, говорил Рэй. Где бы они были сейчас, если бы не его великодушие?

Тетя Филлис, слабая, давно выдохшаяся женщина, была слишком запугана, чтобы противиться мужу. В каком-то смысле она даже испытала своеобразное облегчение, потому что после приезда своей сестры с дочкой уже не была тем единственным человеком, кому приходилось терпеть ругань и оскорбления Рэя. Редкая передышка для бедных женщин наступала тогда, когда дядя Рэй уезжал в командировки на всю ночь, чтобы оценить убытки от какого-либо несчастного случая в соседнем округе, что ему приходилось делать по работе.

В первый раз, когда он попросил Абигейл сопровождать его в этой поездке, она сделала все возможное, чтобы отвертеться. Но дядя Рэй настаивал, что она нужна ему, чтобы подменять его за рулем, — к тому времени у Абигейл уже появились водительские права, — так что у нее не оставалось другого выбора, как согласиться. Если тетя Филлис и раскусила уловку мужа, она все равно была слишком забита, чтобы возражать ему. А мать Абигейл тогда уже слегла, и каждая капелька ее энергии была направлена просто на то, чтобы пережить очередной день. Оглядываясь назад, Абигейл понимала, что дядя Рэй прекрасно выбрал подходящий момент.

Она должна была догадаться о его намерениях после того, как он снял в мотеле один двухместный номер вместо двух одноместных. Но она была очень наивна, и весь ее сексуальный опыт ограничивался тем единственным свиданием с Воном, которое, казалось, происходило когда-то в прошлой жизни. Поэтому она просто не обратила внимания на зловещее предзнаменование.

В первой их поездке дядя Рэй не стал предпринимать никаких попыток. Он выждал до следующего случая, заставив ее поехать с ним в другой город. В этот раз она уже почти спала, когда, лежа в темноте, почувствовала, что он медленно укладывается на кровать рядом с ней. Даже теперь, по прошествии более двадцати лет, Абигейл начинало трясти при этом воспоминании: костлявые колени дяди Рэя толкают ее под одеялом, тощая рука обнимает за талию, а она лежит, ошеломленная и впавшая в оцепенение, и не может даже пошевелиться. Рэй не обладал крепким телосложением, голова его казалась слишком большой для тела, а в легких при дыхании раздавался громкий хрип, потому что с мальчишеских лет он выкуривал по две пачки сигарет в день. Весил он не намного больше, чем сама Абигейл, но был жилистым и сильным, как старый бойцовый петух. Если бы ей вздумалось бороться с ним, вопрос о победителе не стоял бы.