Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

Тем не менее она не придала значения тому, что на обратном пути Вон, не сказав ей ни слова, свернул к старому карьеру, вместо того чтобы ехать домой. Было еще рано, а в последнее время он редко упускал возможность проверить новый комплект резины. Они катились по грунтовой дороге, поднимая вокруг себя клубы пыли; в машине на полную мощность ревел магнитофон, крутивший «Ван Халена»[2], и Абигейл с трудом подавляла в себе трепетный страх, вызванный скоростью, с которой Вон вел машину. Но уже через несколько минут она забыла о своем страхе, полностью отдавшись ощущению импульсивной энергии, которую этот парень неизменно излучал. Казалось, что с самого рождения сила тяжести действует на него в обратном направлении, и когда он мчался, мастерски направляя пикап между ухабами и выбоинами, а ветер, врывавшийся через открытые окна, лохматил его волосы в полосках лунного света, она тоже заражалась возбуждением от быстрой езды.

Вскоре они выбрались из машины и дальше пошли пешком, двигаясь среди камней вниз по склону холма, который через десяток метров оканчивался крутым обрывом. Внизу поблескивала черная вода карьера с проколами отраженных в ней звезд.

Вон повернулся к ней и с усмешкой спросил:

— Как насчет того, чтобы искупаться?

Ночь была теплая, во влажном воздухе стояла духота, а прохладная вода так и манила к себе. Однако Абигейл все равно колебалась. Если раньше они спокойно бегали вместе полуголыми, то в последнее время она начала стесняться Вона. Это началось на танцах в школе, когда всего за несколько часов Вон превратился для нее в человека, способного разбить ей сердце (а ведь еще недавно он был ей фактически братом). Теперь, когда она оказывалась рядом с ним, у нее было такое чувство, будто грудь ее стягивает невидимая лента. Ей даже трудно было говорить, и она останавливалась каждые несколько секунд, чтобы перевести дыхание.

Но Абигейл не хотела, чтобы Вон догадался о ее новом отношении к нему, и поэтому небрежно бросила в ответ:

— Почему бы и нет?

Они разделись до нижнего белья, как делали это бесчисленное количество раз, только теперь все было по-другому. Торопливо стаскивая свою футболку и джинсы, Абигейл отвернулась от него, радуясь скрывавшей их темноте.

Как всегда, Вон нырял первым. Она быстро последовала за ним; холодная вода обожгла потную кожу, заставив Абигейл вскрикнуть. Этот крик эхом отразился от берегов карьера и потонул в смехе, когда Вон, поднимая брызги, ринулся к ней и попытался окунуть ее с головой. Завязалась короткая борьба под водой, его руки скользили по ней и в какой-то момент задели ее грудь, после чего они, задыхаясь, вынырнули на поверхность. Было слишком холодно, чтобы долго оставаться в воде, поэтому уже через минуту они гребли в сторону камней. Вон вскарабкался на широкий плоский валун и, схватив ее за руку, вытащил из воды.

Абигейл улеглась на валуне, стараясь согреться теплом камня, сохранившимся в нем после дневной жары. Она дрожала, чувствуя, как все тело покрывается гусиной кожей.

— Ух! Не помню, чтобы когда-нибудь вода была такой холодной! — воскликнула она.

— Это потому, что мы никогда не купались голышом ночью.

Вон лежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел на звездное небо. В отличие от большинства людей, его не волновали перепады температуры; в этом смысле он был похож на дикого зверя и легко приспосабливался к изменениям климата, как и положено существу, для которого жить на открытом воздухе вполне естественно.

— Ну, я бы не назвала это настоящим купанием голышом.