Ключевой момент - Лидия Лукьяненко (2008)

На следующий день Митька проводил Изольду до дома. Он нес ее портфель, который Изольда сама отдала ему, как только он подошел к ней. Я шла поодаль и видела, что за всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Митька, наверное, не решался заговорить первым. Все же Изольда была не я. Да и она не знала, с чего начать. Так, в полном молчании, они дошли до дома, а потом Изольда забрала свой портфель. До сих пор она никому не разрешала его нести. Мальчики ходили за ней следом, но она делала вид, что не замечает их. А теперь Митька мог гордо нести звание парня самой Изольды. Хотя никаким парнем он еще не был. Это был обыкновенный четырнадцатилетний подросток, большой мальчик, но совсем не парень. Однако в то время нам нравилось называть себя девушками, а ребят — парнями. Но лично я себя еще никакой девушкой не считала. Я была худой, высокой и нескладной, без всякого намека на грудь. В нашем классе некоторые девочки уже носили лифчики, в основном те, кто был полнее. Правда, одна худенькая и невысокая девчонка, Танька, гордо носила приличных размеров грудь, пока во время переодевания на уроке физкультуры ее лифчик не сдвинулся и оттуда не выпал большой комок ваты. Это вызвало общий смех, а Танька, вся красная, убежала поправлять свой бюст в туалет. С этого дня ее грудь стала гораздо меньше. А у меня груди вообще не было. И я страшно переживала. Летом почти все мои сверстницы купались в купальниках, и я тоже, хотя могла бы прекрасно плавать в трусах. Больше бы загорела. Но я мужественно мерзла в мокром закрытом спортивном купальнике, ожидая, пока он высохнет на мне.

Митька провожал Изольду две недели. Я редко видела, чтобы они о чем-нибудь говорили. И, по-моему, все их фразы сводились к передаче информации типа: «Сегодня есть кино?» или «Завтра будет дождь». Так они дружили, сопровождаемые завистливыми взглядами мальчишек и ревнивым моим. Но вскоре поссорились. Это произошло при мне.

Митька и Изольда уже стали привыкать к своему новому статусу, как вдруг однажды вечером, когда мы втроем и присоединившийся к нам Женька сидели в нашем дворе, снова возник разговор о будущей профессии. Митька стал защищать свое мнение о том, что настоящее дело должно быть чисто мужским, тяжелым и опасным. Женька снисходительно возражал, что профессия может быть любой, самой обычной, но если человек мастер, то это всегда ценно. Все же мой брат был самым старшим из нас и, наверное, самым мудрым. Он уважительно сказал, что хоть наш отец и простой рабочий, но слесарь пятого разряда. Его ценят на работе и уважают соседи. Изольда презрительно скривила губы, но промолчала, ведь я была ее лучшей подругой, а наш отец часто помогал ее матери, как и обещал, делая мужскую работу у них дома.

Кстати, знаменитый Изольдин папа-космонавт так ни разу и не появился в нашем городе. Изольда говорила мне иногда, что они с мамой видятся с ним, когда уезжают летом в отпуск. Злые языки болтали, что он их бросил, если вообще существовал. Но я никогда не ставила под сомнение слова подруги. Я видела фотографию ее отца, на которой он был запечатлен в форме военного летчика. И тетя Клава, наша знакомая, работающая в отделе кадров комбината, куда мама Изольды устроилась инженером, утверждала, что при поступлении на работу в анкете, в графе «профессия мужа», та написала «летчик-космонавт». Так что в наличии папы-космонавта я не сомневалась, но его постоянное отсутствие в течение семи лет многим казалось подозрительным…

Так вот, Изольда презрительно поджала губы, а Женька продолжал настаивать на своем. Он сказал, что отец Митьки тоже заслуживает уважения, потому что он классный фотограф и его работы даже печатали в журнале. Этого Изольда стерпеть уже не могла.

— Пьяниц вообще нельзя уважать, чем бы они ни занимались, — заявила она.