Книга не о любви - Карен Дуве (2004)

В четырнадцать лет появилось смутное ощущение, что парня у меня никогда не будет. Даже если я ни в коем случае не собиралась ни в кого влюбляться, наличие парня казалось важным. Взрослые всегда делают вид, что у людей в моем возрасте все карты. Но ведь для мальчишек из моего класса молодость роли не играла. Им и самим было по четырнадцать-пятнадцать. Молодость оказалась не козырем, а данностью. К счастью, у большинства девчонок все было точно так же. Хотя они часто трепались о том, какой тип парней им нравится, на самом деле только Кики и Таня уже целовались. В них таилось что-то, чем не обладали такие как Гертруд Тоде, Инес Дебберке, Мелкая Дорис или я. Наша судьба была предопределена. Мы всегда будем с краю, будем дарить друг другу печенье под названием «Герман» и смотреть, как стройные девушки ведут настоящую, достойную жизнь. Затаив дыхание, мы будем слушать истории про других и утешаться тем, что контрольные пишем лучше. Потому что Кики и Таня, хотя и знали больше нашего, все-таки немного отставали от нас по всем предметам. Характерно для таких серых мышек, как мы, и то, что они всегда заглядываются на парней только из своего класса. На большее наше воображение не тянет. Мне было наплевать, кто меня поцелует, но это должно произойти с мальчиком, в которого влюблено большинство, — с Фалько Лоренцем, Тиллем Хинсбергом или Хоффи Хоффманом. Ни разу ни одно из этих заоблачных созданий — а только они могли принести мне внимание и уважение — не обратило на меня никакого внимания. И только иногда на улице незнакомые парни кричали мне вслед, особенно если их было несколько. Они вопили: «Ну и задница! Ты только посмотри!» — или что-нибудь в этом роде. Никогда не понимала, зачем они это делают. (Ну хорошо, пусть я страшна до безобразия, но почему при этом нельзя оставить меня в покое?) Мама утверждала, что у меня, единственной из женщин нашей семьи, узкие бедра. Глупость какая-то. Бедра мои совсем не были узкими. Когда парни орали мне вслед, то речь шла почти всегда о моей заднице. Да еще вдруг и взрослые мужики тоже последовали их примеру. Я все время оказывалась такой дурой, что останавливалась, стоило только со мной заговорить на улице. Иногда действительно спрашивали дорогу. Не могла же я каждый раз предполагать, что сейчас мне начнут шептать всякую пакость. Они говорили удивительные вещи, произносили слова, которых я еще ни разу не слышала. И все равно я прекрасно понимала, что они имеют в виду. «Ну что, уже созрела?» — кричал из своего сада мужик, когда я проезжала мимо на велосипеде. Мимо этого сада я ездила каждый день. В школу. Почему мужик уверен, что я никому не расскажу? Почему он считает, что мне никто не придет на помощь? Если я замечала его копающимся в земле, то всегда переезжала на другую сторону. А он ржал с видом триумфатора. Меня начинало тошнить, стоило заметить строительную площадку. Чем ближе я подходила, тем отчетливей ощущала себя насекомым, этаким жуком, наблюдающим за приближением подошвы. Я смотрела в землю, притворялась глухой, а потные загорелые рабочие в одних майках наперебой перечисляли, чем можно со мной заняться. Что же со мной не так? Почему мне говорят такие вещи, да еще и смеются? Если бы я жрала поменьше, если бы была потоньше, тогда бы все эти старые недоноски не обращали на меня внимания, а одноклассники пялились бы на меня и наконец бы заметили, как я на самом деле красива. Потому что иногда и я бывала красивой.