Книга не о любви - Карен Дуве (2004)

Йоги уже спал с девчонкой. Об этом я знала. Да и все знали. Значит, и мне придется с ним спать. Когда его мать уехала на выходные и он спросил, останусь ли я у него на ночь, я сразу же согласилась. Купила в аптеке патентекс. Этим предохранялись все девчонки, которые, как мне было известно, уже были близки с парнями. Сначала аптекарша поинтересовалась, сколько мне лет, а потом все-таки продала мне упаковку, хотя у меня не было с собой паспорта. Следующее, что я сделала, — спросила разрешения у мамы. И даже пальцем не пошевельнула, чтобы что-нибудь сочинить. Просто исходила из того, что она разрешит. Обычно она не вмешивалась в мою жизнь. Но тут вдруг развопилась. Удивительно! Если я правильно помню, то последним ее аргументом была моя молодость. Она орала, что ее можно будет привлечь за сводничество и судить. Чушь. Мне уже исполнилось пятнадцать, а некоторые мои знакомые сделали первый аборт уже в четырнадцать. Парень сестрицы ночевал у нас до того, как ей исполнилось шестнадцать. «Вот именно поэтому, — сказала мама, — такого больше не будет. Это вам не бордель!»

Не отвечая, я понеслась вверх по лестнице. К тому моменту я уже жила на чердаке, в комнате бабушки. Она переселилась в дом престарелых, потому что не могла подниматься по ступенькам, но ее запах сохранился даже после ремонта. Папа вышел из себя, когда я покрасила стены и потолок темно-коричневой краской: «Как в коробке из-под обуви». Ну да, если бы все было так, как хочет он, то мы бы снова наклеили веселенькие маки.

Итак, я стояла в своей обувной коробке и била ногой по стене. Раз. Другой. Растянула ногу в стопе. Легла на кровать и сложила руки за головой. Очень хотелось поставить пластинку. У меня уже было четыре долгоиграющих и восемь синглов. Я бы поставила «В Заире», но без проигрывателя это невозможно. Поэтому я просто прислушивалась к шуму крови в ушах. Вскоре пришла мать, — ключа в комнате не было, войти мог любой. Чем матушка частенько и пользовалась.

«Я тут подумала. В принципе, это правильно. Ты уже не маленькая. В мои времена все было по-другому. Иди, я спорить не буду. Если ты этого мальчика любишь, то спать вместе — это же здорово».

Я удивилась. Она никогда не видела Йоги, а я ни разу не говорила, что влюблена. Но мама все говорила и говорила. Вошла в раж. Кончилось тем, что она уселась на кровать и вытерла краем передника слезы. Давно ясно, что мама ничего про меня не знает, разве что адрес. Но теперь я поняла, что она считает, что полностью в курсе, и уже насочиняла мне маленькую счастливую жизнь. Может быть, она все еще пребывала в уверенности, что я на нее похожа. Лучше ее не разубеждать.

Мама потребовала, чтобы я спросила разрешения и у отца. А я-то надеялась, что она всё уладит сама. Вот уже три года, как мы с ним почти не разговаривали.

Собственно говоря, с меня и так довольно. Почему я должна известить полмира, прежде чем лечь в постель с Йоги?

Отец был в саду. Не лежал в шезлонге, а разгуливал вдоль грядок, сложив руки на груди.

— Папа!

— Да?

— Мама говорит, что я должна спросить у тебя, можно ли мне переночевать у Йога. Она согласна.

Что за чушь нужно нести родителям! Сами же и заставляют городить какую-то околесицу.

— Никак совсем с катушек съехала? — Он снова погрузился в себя и отвернулся. Я не отходила. Стоять рядом с ним было ужасно.

— Но почему нет?

Он отмахнулся.

— Вы все делаете что хотите, — пробормотал он, вздернул плечи, снова скрестил руки на груди и снова пошел изучать свои грядки.